Разговор с душой

[Фрекен Снорк]

Вот оно продолжение. Или начало. Или... В общем, на ваш суд

Улетают самолеты, уезжают поезда, скрываются за горизонтом корабли.
Двадцать пятого марта далекого 1979 года в простой семье из Новосибирска, состоящей из врача детской областной клинической больницы и кандидата физических наук родился сын.
С детства Саша не мог усидеть на месте ни секунды. Хотя в самые первые дни все воспитатели детского сада №2 единогласно решили, что перед ними будущий гений. Он все время пытался петь, декламировать стихи, танцевать, но в то же время делал все, что хотел. Заставить Сашу есть или спать тогда, когда он этого не хочет – было абсолютно невозможно.
Светловолосый, яркий мальчик с серыми, почти прозрачными глазами, худой и болезненный, никогда ничего не боялся. С самых ранних лет он усвоил уважение к старшим и к девочкам, но никогда ни с кем не дружил. Саша предпочитал все делать сам – жить в выдуманном собой мире, искать какие-то известные ему одному истины и главное, все время их находить.
Когда родители решили отдать своего талантливого отпрыска в музыкальную школу, он сразу сказал: «Я этого не хочу». Через «не хочу» прошли два тяжелых года жизни Сашиных родителей. Вместо хорошо знакомых любому учащемуся музыкальной школы этюдов Черни, мальчик барабанил по клавишам мелодии, известные ему одному, и тогда его родителям сказали: «Либо вы заставляете своего ребенка играть то, что нужно, либо забираете его насовсем».
Так закончилось Сашино музыкальное образование. Но музыку он не бросил – он начал петь. Причем пел он все подряд, не всегда попадая в ноты, зато получая от этого невообразимое удовольствие – от арии Ленского до группы The Beatles.
Сашина мама всегда боялась за его будущее. Отъявленный троечник, прогульщик, лентяй – так характеризовала его школа. Едва он закончил свои одиннадцать классов, как отец по блату устроил Александра Равенского в ВУЗ, дав ему вторую попытку, чтобы образумиться.
На физику, где работал Михаил Равенский, Сашу не взяли. Он поступил на Телемеханику.
Учиться ему было невыносимо. Скучно, тяжело, а каждая сессия заканчивалась беганьем отца по кабинетам. Тогда-то Саше и стало обидно за себя. Он хотел доказать что-то сам. Так он оказался в КВНе.
В игре веселых и находчивых парень почувствовал себя как рыба в воде. Там было ярко, весело, много интересных людей, а, главное, КВНщикам прощали в институте множество обычных студенческих грехов.
Родителей новое увлечение Саши не обрадовало. Они хотели видеть в нем образованного, умного человека, пошедшего по стопам отца. А когда однажды сын вбежал в дом и закричал: «Мы послезавтра едем в Воскресенск на игры!» - мама прошептала: «Ничем хорошим это не кончится…»
***
Девочка Аня обладала практически противоположной судьбой. Родилась двадцатого июля 1983 года в семье виолончелистки и пианиста, регулярно гастролирующих по стране, детство провела у любящих бабушек. Никогда не была в детском саду, была избалованна пирожками и поцелуями. Привыкла к тому, чтобы ее всегда любили.
Когда Аня пошла в первый класс специализированной школы с музыкальным уклоном, она выбрала, как ей казалось, лучшее место, рядом с красивым черненьким мальчиком, обладающим блестящими темно-карими глазами и невысоким ростом.
- Дима, – серьезно протянул девочке руку юный джентльмен.
- Анна Новикова, - не менее серьезно кивнула девочка в ответ и присела.
И все восемь лет до окончания средней школы Аня и Дима были бок о бок. Для девочки он был братом и другом, тем, кто ее защищал и поддерживал, утешал и провожал, а мальчик был безнадежно влюблен. Он с придыханием следил за каждым ее жестом, он замечал, как превращается она из нескладной девочки в красивую девушку…
После окончания школы Дима мечтал поступить в музыкальное училище в столицу. У него были все шансы – мальчик выиграл вступительные олимпиады и был лауреатом двух серьезных областных конкурсов. А Аня решила поступать вместе с ним.
- Мам, пап, я решила, что в Москву буду поступать.
Родители в ответ только улыбнулись, поплотнее завернув засов семейных уз, и запретили девочке даже думать об этом. Аня плакала, боялась остаться одна, без своего защитника и друга, и тогда Дима принял решение остаться.
Ребята поступили в Воскресенское областное музыкальное училище.
Дима все так же провожал Аню домой. Носил ее сумки, ждал по вечерам. Они много времени проводили вместе. И вот пришло время для Димы осознать, что сердце, рвущееся из груди, это уже не дружеские порывы, и что ему хочется не просто улыбаться, глядя в ее улыбку, а целовать ее.
Наступило пять вечера на Цветочном переулке города Воскресенска, и Дима признался Ане в любви.
- Димка, да ты что! Это же все неправда, мы же с тобой друзья, понимаешь, ну, как брат и сестра. Ты вот постой тут сейчас, подумай, а до дома я сама дойду сегодня. Я позвоню тебе, Дим. Не вбивай себе в голову ерунду.
А в шесть вечера на том же Цветочном переулке мы и застали Аню в тот сумрачный, дождливый день…
Со следующего дня Дима ходил за Аней попятам. Аня словно забыла про него – все их общение ограничивалось улыбчивым приветом и быстрым «Пока!». Парень проклинал себя, считая виноватым за то признание, ему казалось, что не скажи он тогда лишнего, и все в его жизни было бы по-другому.
И замерзши под осенним дождем, Димка думал: «Чем же я все-таки хуже, чем этот долговязый лохматый парень в глупом лимонном галстуке? Я бы для нее все сделал, а этот… Ничего хорошего он ей не принесет…»

[Фрекен Снорк]

вот как-то так... скоро напишу продолжение... Очень жду любых ваших комментариев!

[Чуча]

Отлично. Правда. Читается легко, очень живо представляется, с удовольствием буду ждать продолжения, только ты не проападай, пожалуйста, а то я заинтригована.