Даже Бабушка не помнила, когда появились в доме Часы с Музыкой. И даже Дедушка не помнил, а уж он-то был на целый год старше Бабушки. Всем в семье казалось, что Часы с Музыкой были всегда и что десять, сто, двести лет тому назад они играли уже свою мелодию, когда ни Дедушки, ни тем более Бабушки не было еще на свете.

А Музыка тогда уже была! Некоторые говорят, что она была и до нашей эры, то есть тогда, когда даже нашей эры не было. Правда, трудно понять, где была в то время наша эра и чья вместо нее была эра... но все равно - давно. Музыка давно уже была...

Часы так хорошо научились играть свою мелодию, что никогда не сбивались. Это была тихая Музыка - какая-то маленькая часть, кажется, менуэта, очень старого менуэта, очень красивого менуэта. Под менуэт этот полагалось раскланиваться, улыбаться и невозможно сильно любить друг друга.

Музыка Часов давно стала привычной, и её уже совсем не замечали в доме. Ну, играют там Часы знакомую какую-то мелодию - и это значит, что, скажем, пять часов, и пора чай пить. А больше это ничего не значит.

Однажды Дедушка обмакнул в чай сухарик и забыл о сухарике, да так надолго, что сухарик растворился в чае без остатка. Вот тут-то все и поняли в доме, что Дедушка глубоко задумался. Так глубоко он, наверное, никогда еще не задумывался.
- Дедушка, очнись! - сказало Русое Дитя, и все засмеялись.
А Дедушка нисколько не смутился и ответил:
- Я просто глубоко задумался.
Сказав эту странную фразу, он спросил:
- Кто из вас помнит, сколько раз Часы играли свою Музыку вчера?
- Двадцать четыре раза: двенадцать днем и двенадцать ночью, - очень быстро и уверенно ответил Папа, или Дедушкин Сын. - Они играют каждый час.
- А позавчера?
- И позавчера.
- А третьего дня?
- И третьего дня!
- А когда мы с тобой познакомились, - обратился Дедушка к Бабушке, - сколько раз тогда играли Часы?
- Наверное, столько же... - пожала плечами Бабушка.
- А вот и нет! - воскликнул Дедушка. - Тогда они играли всего двенадцать раз: шесть раз днем и шесть раз ночью. - Он внимательно оглядел присутствовавших и строго добавил: - Это я точно помню. Потому что Бабушка каждый день заходила к нам на два часа: от одной Музыки до другой.
И Дедушка опять задумался, только еще глубже, потому что растворил в чае без остатка сразу два сухарика.
- И еще мне кажется, - наконец произнес он, - что, когда я был маленьким, Часы играли только шесть раз: три раза днем и три раза ночью...
- Ты хочешь сказать, что Часы сломались? - спросила Бабушка.
- Ммм... - ответил Дедушка и погрузил в чашку четвертый сухарик: у Дедушки была большая чашка.

В пять Часы заиграли привычную мелодию - и все прислушались к ней, словно в первый раз. Это была тихая Музыка - какая-то маленькая часть, кажется, менуэта, очень старого менуэта, очень красивого менуэта. Под менуэт этот полагалось раскланиваться, улыбаться и невозможно сильно любить друг друга.

С тех пор все в доме начали следить за Часами, но они исправно шли и играли свою Музыку строго через каждый час. Скоро все забыли следить и стали просто жить дальше. Никто и не заметил, что спустя десять лет, когда не стало ни Дедушки, ни Бабушки, Часы играли свою музыку уже через каждые полчаса. На это не обращали внимания: ну, играют там Часы знакомую какую-то мелодию - и это значит, что, скажем, полшестого и пора кончать пить чай. А больше это ничего не значит.

Наконец подросло Русое Дитя, и как- то раз подросшее это дитя заметило, что теперь Часы играют через каждые четверть часа. “Вот странно”, - подумало подросшее дитя и вспомнило Дедушку, растворившего в чае без остатка четыре сухарика за один вечер.

А через много-много лет, когда уже не было на свете ни Папы, или Дедушкиного Сына, ни Мамы, превратилось подросшее это дитя в Сказочника. Сказочник был известен в городе тем, что писал очень грустные сказки. Но все слышали о нем еще и потому, что жил он в доме с Часами, ни на секунду не прекращавшими играть свою Музыку.
Сказочник был очень старым и очень одиноким. От того, что он был таким старым и таким одиноким, он редко разговаривал с людьми. Но, поскольку разговаривать с кем-нибудь все-таки было надо, он выучил на всякий случай много разных языков: язык птиц, язык ветра, язык книг, язык лампы... А когда Сказочник выучил и язык часов, он подошел к Часам с Музыкой и спросил на их языке:
- Глубокоуважаемые Часы! Почему Вы играете без остановки? Может быть, Вы сломались?
- Ах, нет, - отвечали Часы с Музыкой. - Мы не сломались...
И Часы с Музыкой рассказали вот что:
- Давным- давно, когда на свете еще не было даже Вашего Дедушки, дорогой Сказочник, нас сделал часовой Мастер. Он создал нас обычными часами, безо всякой музыки. Мы исправно шли себе за временем и ничего не играли, потому что и без нас в мире было много Музыки. Но потом Музыки стало меньше - тогда-то мы и заиграли. Музыки становилось все меньше и меньше - все чаще и чаще играли мы мелодию, которую придумали сами. А теперь, дорогой Сказочник, в мире и вовсе нет никакой Музыки... Потому-то и приходится нам играть без остановки. Это трудно, но ведь должна же быть в мире хоть какая-нибудь Музыка!
Сказав так, часы поспешно заиграли снова. Это была тихая Музыка - какая-то маленькая часть, кажется, менуэта, очень старого менуэта, очень красивого менуэта. Под менуэт этот полагалось раскланиваться, улыбаться и невозможно сильно любить друг друга.

Евгений Клюев