Рассказы оптимистичной реалистки :)

[Адамова]

Симеиз. Начало августа. 2005 год.

Отпуск у Сергея закончился, две недели пролетели как один день, и ему пришлось возвращаться в Киев. Но на выходные у Сережи, который всей душой рвался туда, где Даша, получилось приехать. В субботу все было замечательно, а в воскресение утром позвонила Дарьина свекровь.
В результате Даша сидела на диване в приемной и горько плакала, словно ребёнок, растирая слезы кулачками по лицу. Она говорила бессвязно и рывками, заходясь в рыданиях. То на несколько минут успокаивалась и даже ходила умыться холодной водой, то с новой силой впадала в почти истерическое состояние.
Сергею понадобилось полчаса, чтобы выяснить, что же такого непоправимо случилось. Оказалось чудо-мальчик (ключевое слово «чудо») Стасик пребывая слегка на подпитии (насколько «слегка» и «слегка» ли вообще, история умалчивает) ввязался в пьяную драку с группой чем-то очень его оскорбивших (или ему так в состоянии алкогольного опьянения показалось?) армян. В результате один из кавказцев достал нож и на оскорбления Стаса применил последний по прямому назначению – ударил нашего мажора в живот.
- Это я во всем виновата! Я тут… а он… бедный! Боже, как я могла! Он мне муж перед Богом и людьми, а я тут развлекалась с тобой во всю! Как же я могла! Это из-за меня, это меня Бог наказал! А если бы его убили?! Боже, Боже! Что же я наделала?! Как же я могла?!
Даша разве что волосы на себе не рвала. Она так искренне убивалась, что Сергей почувствовал уколы ревности. Вот оно как получается! Дарья с ним просто «развлекалась», а дома её ждет «бедный муж перед Богом и людьми», о здоровье которого она так волнуется, что прямо слезами умывается!
С другой стороны Серёжа искренне жалел любимую женщину. Что это за такая патологическая привязанность к непутевому мужу?
- Дашунь, ну ты же сама сказала, что жизни его ничего не угрожает. Чего ты так мучаешься? Поправится он, никуда не денется, - Сергей говорил, как обычно, спокойным ровным голосом. Ничто не выдавало внутренней борьбы.
- Да как же ты не понимаешь! Это всё случилось, когда мы с тобой, когда… когда мы с тобой… - Даша всхлипнула и громко добавила, - трахались! Это меня Бог наказал за мою распущенность, неверность! Ведь его могли убить! Боже, мой Боже! Что же я наделала?!
Сергей от этого «трахались» почувствовал себя так, будто его под ребра со всей силой ударил, но виду не подал. Он говорил что-то общепринятое и успокаивающее, что говорят, когда приключилась с кем-нибудь беда, пытался успокоить Дашу, находящуюся в совершенно невменяемом состоянии. Но чем дольше вся эта трагикомедия тянулась, тем понятнее становилось Серёже, что никакие доводы логики, никакие взывания к разуму, никакие ласковые слова не помогут. Дарья уже вся мыслями у постели «бедного, невинно пострадавшего» супруга.
В результате Сергей поил Дашу каплями валерианы, помогал складывать вещи, кормил напуганную Верочку и объяснял девочке, что ничего страшного не случилось: папа приболел немножко, поэтому мама волнуется, но он уже поправляется.
- Если папа болен лишь немного, то почему мама так плачет? – резонно поинтересовалась Вера.
«Хотел бы я это знать, милый ребёнок», - подумал Сергей.
- Мама очень волнуется за папу, вот и расстроилась. Твоя мамочка – очень добрая, поэтому так переживает. Всё уладится, малыш, вот увидишь, - спокойно объяснил Серёжа девочке и взял её на руки.

Сергей вернулся в Киев. Даша уехала домой и пропала. Она не звонила, не писала ни смс-ки, ни письма на электронную почту, хотя обещала, что позвонит, как только доберется. Кравец промучился в неведении почти неделю и позвонил сам. Он долго слушал длинные гудки в трубке, а потом его просто сбросили. Сергей прождал несколько часов, надеясь, что Даша перезвонит, но не выдержал и снова набрал заветный номер. История повторилась. Так тянулось несколько дней: Серёжа звонил, а Даша сбрасывала. Всерьез став подумывать о поездке на малую родину, чтобы лично поговорить с Дарьей, Сергей даже с шефом переговорил на предмет временной отлучки за свой счет. И тут около полуночи она, наконец, позвонила сама.
Бесцветным голосом сказала, что налаживает отношения с очень изменившимся после несчастья мужем, что была неправа, позволив себе потерять голову, и попросила её больше не беспокоить.
Сергей слушал, не веря собственным ушам, и совершенно по-детски спросил:
- А мне что теперь делать?
- Не знаю. – Серьезным голосом ответила Дарья. – Помирись с Настей и живи себе счастливо. При чем здесь я?
Дав столь дельный совет, она не попрощавшись, отключилась.

[Miss Kapriz]

Офигеть.....ну она уже просто насквозняк должна была голову прошибить этими граблями-то
УЖас какой..
И до чего женщины порой глупы..
Жаль Сергея. "Трахались"-конечно круто..
Я бы просто развернулась и ушла после такого.

[Розовое Чудо]

Эх, Даша-Даша... Все ветер в голове...Неправильно это - жить с мужем, который руки распускает... О Верочке подумала бы.

[Адамова]

Весна. 2006 год.

Ехать в Венгрию по делам фирмы очень не хотелось. Ведь это означало, что Сергей будет заезжать в родной город. А он избегал его вот уже девять месяцев. Даже на могилы матери и бабушки не ездил. Попросил соседку приглядывать за ними и за домом, выслал денег, а сам традиционную зимнюю поездку пропустил. Он убеждал себя, что это из-за работы, занятости, друзей, праздников, простуды, хотя на самом деле боялся случайно столкнуться с НЕЙ.
После того странного разговора в августе и просьбы Даши больше её не беспокоить, он жил несколько месяцев как в дурном сне. Окунулся в работу, допоздна засиживался в офисе, встречался с разными женщинами и даже помирился с Настей. Он больше не пустил давнюю подругу в свою жизнь и свой дом, но снова пригласил в постель.
Анастасия со своей извечной прямой, без уловок просьбой: «Кравец, дай денег», - не раздражала больше, а скорее вызывала уважение. Никаких тебе разговоров про «любовь-морковь», про чуЙства, все просто и понятно – я с тобой сплю, делаю все, что тебе хочется, а ты уж будь добр – дай денег, милый друг. И он давал не скупясь, считал, что честность стоит того, чтобы за нее хорошо платили, особенно, если это честность в отношениях между мужчиной и женщиной.
И жизнь выравнивалась, втягивала в себя обыденность дней: встречи, переговоры, суды, друзья, опять переговоры, Настя, другие женщины. Даше никак о себе не напоминал. Хотя в минуты полного расслабления, да еще после принятия дозы алкоголя хотелось позвонить и спросить: «За что? За что ты так со мной? Никогда и ни с кем я не был до конца откровенен, никому не открывал свою душу. Тебе поверил, тебе единственной открылся и теперь ты живешь во мне острой непреходящей болью, которую я стараюсь загнать всё глубже, но от этого не становится легче». Хотелось сказать много слов – обиженных, жалостных, злых, обвинительных. А еще хотелось требовать, просить, умолять о любви. Но он подавлял свой мальчишеский порыв, понимал, что никакими словами, требованиями, просьбами, мольбами не заставишь любить. Там у моря он совсем потерял себя от любви, утонул в улыбке Даши. Она же, как оказалось, просто временно сменила семейную рутину на праздник секса с ним.
Сергей старался не думать об этом, но воспоминания накатывали с новой силой, и никуда было от них не спрятаться. Он будто воочию видел себя, читающего Даше Цветаеву:

Сердце - любовных зелий
Зелье - вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Ах, далеко до неба!
Губы - близки во мгле...
- Бог, не суди!
- Ты не был Женщиной на земле!

Дарья смущенно улыбается, в глазах стоят слезы. Нет, нет, нет, она не развлекалась! Было, было что-то между ними! Возможно, она не любила его, но они были так удивительно близки! Такое не сыграешь, не притворишься! Тогда он забыл о конкуренте, о муже, об этом мажоре Стасике… а ведь нужно было помнить! Не забывать об этом проклятом супруге ни на секунду! Придумать, как вырвать Дашу из его лап… Вырвать из лап? Смешно… она сама там уютно разместилась и никуда не хочет вырываться. Потому что, каким бы не был Стасик подонком, она его любит, любит давно, слепо, безрассудно и всё прощает.
Сергей ходил в своих размышлениях по кругу. То искал в поведении Даши подтверждения чувств к нему, то громил все доказательства её неравнодушия воспоминаниями об истерическом состоянии и покаянии, о волнении за здоровье дорогого супруга. Он мучался, сжигаемый внутренней болью, наливал себе виски, пил, звонил Насте. Она со своим веселым прагматизмом (оказывается, даже прагматизм в сольном исполнении Насти мог быть весёлым) и вседозволяющей доступностью уничтожала воспоминания о лете в Симеизе, загоняла их в глубины подсознания и, пусть только на время, но Сергею становилось легче. Анастасия улыбалась насмешливой улыбочкой и привычно просила:
- Кравец, дай денег.
Настя, в отличии от других женщин, имела какое-то терапевтическое влияние на состояние Сергея. С ней он становился, нет, не прежним, но живым, возвращался к реальности, она была его спасением от Даши. Не зря последняя на прощание посоветовала с Настюшей помирится.
И вот, после девятимесячной борьбы с собой и незримо находившейся рядом Дашей, после забытья, виски, Насти, работы до ночи, вырисовалась эта ненужная, нежелательная, опасная поездка в Будапешт. Сергей сопротивлялся, как мог. Он выдумывал какие-то срочные дела, судовые процессы, непременно требовавшие именно его присутствия, личные проблемы. Серёжа старался во всю – лишь бы не ехать. Но шеф был непреклонен:
- Ты знаешь хорошо язык, общался с нашими венгерскими партнерами не раз, они хотят видеть на переговорах тебя, и никого другого.
Скрепя сердце пришлось отправляться в дорогу.
В родной город он приехал поздно вечером. Боясь оставаться наедине с собой, вместо того, чтобы передохнуть после долгой дороги за рулем, быстро забросив вещи домой, направился в первый попавшийся ночной клуб. Решил посидеть там немного, снять девицу на несколько часов, а потом ехать дальше, чтобы в Будапеште оказаться рано утром.
Присел у бар-стойки, заказал кофе с кока-колой, чем немало удивил бармена, привыкшего, что в ночи все клиенты пьют исключительно алкоголь, и стал рассматривать танцующих под ритмичную музыку девушек. Сергей уже облюбовал маленькую стройную брюнетку и хотел подойти познакомится с ней, когда сердце вдруг забилось быстрее и так гулко, что показалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
На танцплощадке появилась Даша с каким-то огромным совершенно пьяным, а потому еле держащимся на ногах, толстяком. Они пытались танцевать, но здоровяк то и дело терял равновесия, а посему танца не получилось.
Заиграла громкая быстрая музыка, свет мерцал дискотечными огнями. Все вокруг скакали в каком-то диком ритуале. Сергею в один момент показалось, что он попала на шабаш язычников и сейчас его, не принимающей участия во всеобщем гульбище и пьянстве, принесут в жертву какому-нибудь неизвестному идолу. Он подошел к стойке ди-джея и, пошептавшись с ним немного, вытащил из кошелька несколько крупных купюр. Несговорчивый доселе парень, твердивший про «не формат», мило заулыбался, выключил ревущую дискотечную мелодию. Толпа негодующе завыла.
- Тихо, тихо! Не шумим! Один человек, пожелавший остаться неизвестным, заказал песню для прекрасной девушки и, признаюсь честно, так щедро заплатил, что я не могу ему отказать! Господа и дамы, танцуем медляк! – прокомментировал успокаивающим голосом происходящее ди-джей.
Помещение заполнил совсем не сочетающийся со всем происходящим голос Гвардцители:

В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины. — Ars Amandi
Женщине — вся земля.

Сергей, старающийся из последних сил не терять самообладание, направился к столику, где с толстяком и еще каким-то типом подозрительной наружности, сидела Дарья.
- Вы разрешите пригласить на танец Вашу девушку? – ОН делает особое ударение на «Вашу».
Даша с широко распахнутыми от удивления глазами, смотрела на него как на призрака. Сергей берет её за обмякшую руку, ведет на танцплощадку. Осторожно обнимает за талию одной рукой, другой крепко сжимает ее ладонь в своей. Кружит в танце.
- Рад тебя видеть, - смотрит в упор, словно хочет безошибочно прочитать, что у нее на сердце. – Ты прекрасно выглядишь, не смотря на плохое настроение.
Серёжа понимает её состояние с первого взгляда.
- Как ты здесь? – еле выговаривает она.
- Проездом. Случайность. Давай уйдем от сюда.

[Маринеска]

Сообщение от Адамова

- Как ты здесь? – еле выговаривает она.

Меня вот больше интересует, как это Дашка оказалась в ночном клубе в какой-то весьма сомнительной компании.

[Nanimirini]

Сообщение от Адамова

Он подошел к стойке ди-джея и, пошептавшись с ним немного,

Красивый жест. Думаю Даша должна была что-то вспомнить, почувствовать, догадаться, узнать...
Красиво закручено.

И что же Одуванчик делал в таком злачном месте?

[Адамова]

Они едут на окраину города. Гостиница. Администратор. Поднимаются в комнату.
Кто сказал, что рай только после смерти ждет благочестивые души? Вот он – рай, прямо сегодня, здесь, сейчас, сию минуту в соединении двух обнаженных тел, в неистовом порыве страсти, в стонах блаженства, в подаренном друг другу наслаждении.
Существования рая на земле прервали слова.
- Когда я сидела в том клубе, то в какой-то момент показалось, что присутствую на шабаше язычников, - начала Даша.
- И тебя принесут в жертву какому-нибудь неизвестному идолу за то, что не принимаешь участия во всеобщей вакханалии, - закончил за нее Сергей.
- Откуда ты знаешь? – с почти набожным ужасом шепотом спросила Дарья.
- Почувствовал то же самое, - Серёжа рассмеялся. Помолчал немного и поинтересовался. – А скажи-ка мне, Дарья Александровна – любящая супруга и мать, что ты делала за полночь в подозрительной мужской компании в ночном клубе?
- Да так. Знакомых встретила, сели, выпили, заговорились, я и не заметила, как время пролетело, - неуверенно проговорила Даша.
Она врала, при чем, довольно неумело. Сергей сразу это понял, но выяснять больше ничего не стал. Сбежала опять от своего «любимого Стасика», не разбираясь, куда и за чем идет, застряла с пьяными мужиками – решил он.
Кравец был не далек от истины. Вечером Дарья с супругом должны были идти на день рождение к друзьям Полянских старших. Верочку забрала к себе Дашина мама. Даша же нарядилась в маленькое черное платье, сделала макияж и ждала Стаса. Он задерживался, на телефонные звонки не отвечал. Одной Даше идти не хотелось, вокруг их пары и так постоянно ходили сплетни да пересуды.
Они опаздывали уже больше, чем на два часа. В конце концов, Дарье удалось дозвониться. Станислав с трудом ворочал языком, но это нисколько не помешало ему сровнять надоедавшую звонками супругу с грязью, покрыть с ног до головы матом и на прощание с угрозой пообещать:
- Вернусь – прибью!
Даша не испугалась, она была уверена, что когда упившегося до чертиков супруга принесут домой под белы рученьки приятели, он не то что осуществить свою угрозу, даже шевелится не сможет и просто будет спать до обеда.
Идти в гости и выслушивать шипение Беаты Александровны о том, как нужно правильно вести себя с мужем, ловить косые взгляды многочисленных знакомых, слышать насмешливый шепот за спиной Дарья не хотела категорически. Не переодеваясь, она вызвала такси и поехала в небольшом ресторанчике, где любила посидеть в редкие часы одиночества.
Тут она познакомилась с толстяком, который был еще вполне трезв, показался забавным и остроумным, и его дружком, по большей части задумчиво молчавшим. Возвращаться домой и лицезреть храпящего Стаса не было никакого желания. Не зная, куда податься дальше, Даша легко согласилась пойти с малознакомыми мужчинами в ночной клуб. Но чем больше выпивал толстяк и чем похотливее поглядывал на нее его товарищ, тем страшнее становилось Дарье в их странном обществе. Неизвестно, как закончилось бы её глупое приключение, если бы не появился Сергей.
- Почему мы не поехали к тебе? – тихо спросила Даша.
- Мне не хотелось везти тебя к себе домой. – Он специально выделил слова «тебя» и «к себе домой», намеренно стараясь подчеркнуть маловажность того, что между ними сейчас произошло.
- Серёженька, а я всё время о тебе вспоминала! Хотела позвонить, но… было стыдно. Я тогда, после ранения Стаса была не в себе. Соображать нормально не могла. Мне почему-то показалось, что у нас с ним всё наладится. Он такой милый стал, как когда-то давно, еще в юности. И я подумала, что мы с ним…
- Избавь меня от этих глупостей, - отмахнулся Сергей. – Ты подумала, а потом передумала, потом снова подумала, потом сделала, уже не подумав.

О своей неразумной, нелогичной и лишенной всякого здравого смысла жалости к Стасу Даша пожалела уже через месяц. Сперва супруг и, правда, пытался вести себя прилежно. Выздоравливая после ножевого ранения, был само обаяние и нежность, осыпал Дарью комплиментами, благодарил за приготовленную еду. Даже читал Верочке сказки перед сном. Он довольно быстро оправился, вышел на работу. Не пил, не засиживался в клубах, не таскался с друзьями до ночи, а каждый вечер спешил домой с букетом цветов для жены и какой-нибудь игрушкой или книжкой для дочери.
Даше бы вспомнить, что всегда после буйных загулов, да еще под бдительным надзором Беаты Александровны, Стас игрался в примерного семьянина и добропорядочного труженика. Но Дарья, терзаемая чувством вины, почему-то уверовала, что на сей раз всё будет по-другому. Ей думалось, что расставшись с Сергеем, она поступила правильно во имя семьи, мужа и дочери, что расслабиться и наслаждаться любовью с посторонним мужчиной при наличии мужа непорядочно. Старательно исполняя роль любящей жены, Даша убеждала себя, что вполне счастлива.
Семейное «счастье» длилось недолго. Полянские уехали отдыхать в Турцию, а Стасик тем же вечером загулял до утра. Он снова стал встречаться с давней «подругой», не ночевал дома, приходил пьяный под утро, а то и под обед, и заваливался прямо в одежде и обуви спать.
Что же Даша? Она почувствовала себя глупейшим человеком на планете. Вспоминала Сергея, их прогулки по ночному Симеизу под луной, ночные купания, его сильные руки, улыбку. Хотелось позвонить, просить прощения, но она боялась и сама себя стеснялась.
- Ты самая, что ни на есть, настоящая дура! – сердито прокомментировала жалобы плачущей в телефонную трубку Даши Наталья.
А ведь действительно дура! Чего она испугалась рядом с Серёжей? Счастья? Любви? Неужели могла поверить, что Стас способен измениться? Могла так легко забыть все обиды, оскорбления, унижения? Что ей руководило? Оглядываясь назад, Даше было сложно поверить, что это она заходилась от рыданий и несла околесицу о грехе, своей вине, когда Стаса ранили в пьяной драке. А этот нелепый звонок Сергею? Зачем она всё разрушила? Чего добивалась? ЧТО С НЕЙ ПРОИСХОДИТ? Почему она несмотря ни на что продолжает жить со Станиславом под одной крышей?
Сотни вопросов к себе самой стучали в голове бессонными ночами. Ответов не было. Вернее, они, конечно, были, но Даше не хотелось признаваться в их очевидности. Она трусит, боится, пытается плыть по течению, надеется, что все само собой наладится. Только стремительное течение жизни выбрасывает её каждый раз на берег отчаяния, она как рыба без воды, жадно хватает воздух, задыхается, но продолжает барахтаться, надеясь, что все образуется без особых усилий с её стороны.

Пока Дарья вспоминала о случившемся с ней после возвращения из Крыма, Сергей принял душ и засобирался.
- Ты что уже уходишь? – спросила испуганно.
- У меня завтра утром важная встреча. Пора в дорогу. – Ответил ледяным голосом Серёжа, не глядя на Дашу.
Он мог бы остаться. О времени встречи не было окончательной договоренности. Наоборот, венгерские партнеры считали, что Сергей приедет под обед. Но он боялся, что если останется с Дашей еще немного, то потеряет голову, забудет все клятвы и обещания о том, что будет впредь держаться от нее подальше, данные самому себе. А потом снова придется пройти все круги ада после расставания. В ночном клубе Серёжа поддался порыву, он не особо задумывался что делает, его охватило желание и невыносимо потянуло к Дарье. Хотелось просто подойти, схватить такую желанную девушку в охапку и утащить в укромный уголок, от глаз людских подальше, почувствовать вкус её мягких губ, нежные руки на своей шее, податливое тело рядом, услышать стоны наслаждения. Все остальное было как в тумане.
Сейчас, утолив жажду тела, Сергей «включил» инстинкт самосохранения. Надо побыстрее и подальше убраться от этой наполняющей его сладкой отравой, не дающей жить полной жизнью женщины. Он взял спортивную сумку, забросил в нее парочку мелочей, валяющихся на тумбе у кровати, сказал:
- Мне пора. Если хочешь, оставайся до утра. Счастливо! – Посмотрел вроде на Дашу, но на самом деле куда-то мимо нее и повернулся к выходу.
Обнаженная Дарья, ошарашенная быстротой их расставания, бросилась за ним, упала без стеснения на колени, обняла его ноги.
- Серёженька! Прости меня, мой хороший! Я так виновата перед тобой! Знаю, я сделала тебе очень больно! Прости! Ты только подумай, ведь это сама судьба нас всё время сводит! Мы просто предназначены друг для друга! – В отчаянье, что охватило её сейчас, Даша не думала о том, что говорит, она просто хотела любой ценой задержать Сергея.
Кравец поморщился. Дарьина униженная поза, слова мольбы вызывали отторжение и жалость одновременно. Хотелось, и оттолкнуть её, и утешить. А еще очень, больше всего на свете, хотелось остаться с ней до утра. И пусть весь мир, живущий где-то за окнами и стенами этой небольшой комнатки, оставит их в двоих в блаженной радости уединения.
- Ты не хочешь оставаться одна или решила лишний раз продемонстрировать, какая ты мастерица оральных ласк? Как еще прикажешь понимать эту картинную позу? – он еще пытался насмешливыми словами отгородиться от Даши, но в голосе его уже не было прежней уверенности.
Дарья это почувствовала. Она поднялась с колен и стала неистово целовать Сергея, с дикой почти животной страстью, замешанной на отчаянии. И он остался, сдался в плен женщине, приносящей мгновения радости и долгие дни пыток разлукой.

[Sweet_Cherry]

Спасибо, Спасибо, Спасибо Автору и Родным, что Отпустили Автора, Порадовать Благодарных Читателей Великолепными Строками. В скором времени жду продолжения. (Надеюсь, что на сей раз, разлука Даши с Сергеем будет длится не долго и закончится разрывом семейных уз с Полянским)

[*Zu*]

Что-то меня Даша раздражает...)) Когда она уже возьмет себя в руки и станет полноценной женщиной, а не ее блеклой тенью?

[Адамова]

Осень. 2001 год.

- Паш, а ты кого больше хочешь – мальчика или девочку? – Ласково спросила Ирочка, хитро покосилась на мужа и продолжила усердно протирать люстру.
Павел посмотрел на Ирину с отвращением. Благо она, занятая очищением от пыли светильника, этого не видела. От одного взгляда на заметно располневшую фигуру Иры в коротеньких шортиках и желтом в белый горошек маленьком топе Пашу начинало мутить.
«Никого не хочу. Я не люблю детей. Разве что Верочка – исключение, да и то потому, что поразительно похожа на Дашу. А исключения, как известно, лишь подтверждают правила. Поэтому мне все равно – мальчик родится или девочка, я уже это маленькое чудовище, живущее в тебе терпеть не могу! И тебя багемотик на табуретке с тряпкой в руке, тоже!»
- Пааааш! Ну, чего ты молчишь? Оторвись от книги! Ты слышал, что я спросила? – Ира, как обычно, была настойчива.
- Что? Нет, не слышал, зачитался. Ты что-то хотела? – Павел прикинулся «шлангом».
- Я спрашивала: кого ты больше хочешь мальчика или девочку? – повторила вопрос Ирочка.
«Как же ты меня достала, любительница чистоты и порядка! Ты же только на прошлой неделе эту люстру терла, как ошалелая. А сегодня – снова здравствуйте! Видела бы ты себя со стороны на этой табуретке, в этой мерзкой майке и отвратительных шортах! Не задавалась бы идиотскими вопросами, а пошла бы и в ванной утопилась от ужаса».
- Мне все равно – лишь бы малыш здоровый, - сказал в слух бодро, почти радостно.
«Оскар мне, Оскар! Внесите в студию знаменитую кинонаграду! Я заслужил! Она за актерское мастерство, проявленное в повседневной жизни рядом с этим толстым чучелом, по праву принадлежит мне!»
- Пашка, я тебя обожаю! Ты будешь замечательным отцом! – Воскликнула Ира, не поленилась спуститься с табурета, подбежать (Павел подумал в этот момент – «подкатится») к Паше и поцеловать его в губы.
«А ты будешь такой же доставучей надоедливой мамашей, как и супругой! Не важно, какого пола будет ребёнок, он рано или поздно тебя возненавидит!»
В дверь комнат постучали и, не дожидаясь ответа, открыли дверь. Вошла мама. Увидев уже снова вскарабкавшуюся на табуретку Ирину, и валяющегося на постели с книгой в руках Пашу сразу вознегодовала:
- Павел, ну чего ты разлегся!? Ире же трудно стоять на вытяжку с поднятыми руками! Мог бы и помочь! Чего лежишь?!
- Мама, ну что вы мне не трудно! Наоборот, полезно! Я же поправилась очень, так что физическая нагрузка мне только на пользу, - защебетала весело Ира, продолжая «вылизывать» люстру.
- Я устал. Могу я отдохнуть, мам? – равнодушно протянул Паша.
- Устал?! – мать почти заорала, проигнорировал комментарий Ирочки. – От чего ты, бездельник несчастный, устал?! У тебя жена на сносях и куча долгов, а ты штаны в захудалом музее за копейки протираешь!
«Ну, началось! Как же вы мне все надоели! Слов никаких не хватит, чтоб описать!»
Мать не унималась, кричала, что он ни о ком, кроме себя не думает, что позорит их с отцом седые головы, что вырос эгоистом и себялюбцем. Много чего говорила, и если быть справедливым, то в словах её была истина. Павел не спорил. А смысл оправдываться и нервы себе портить? Да и мать нужно уважать, зачем же распалять конфликт? Лучше уткнувшись в книгу переждать молча грозу. Мама покричит привычно и эмоционально, а потом успокоится, уйдет на кухню и Ирку за собой потащит, поить каким-то целебным травяным сбором. А он – Павел, сможет хоть немного побыть в тишине и покое, возможно, даже поспать немного получится.
Мать все кричала и кричала, Ирочка пыталась её успокоить. Но на этот раз мама распалилась не на шутку, расплакалась.
- Мам, да поищу я с понедельника нормальную работу. И с долгами рассчитаюсь. Я ведь уже несколько месяцев не играю. Долгов мелочевка осталась, - Павел соблаговолил отложить книгу в сторону, плачущую маму стало немного жалко.
- Мелочевка, говоришь? – Спросила мать, глотая слезы. – Да на твою мелочевку большая часть семейного бюджета каждый месяц уходит. Хорошо еще, что старший Полянский договорился с братками долг рассрочить и на проценты тебя не ставить. А если бы не он, чтоб мы делали? Совести у тебя совсем нет, Пашка!
- Да, выкрутились бы как-нибудь, чего ты ноешь, мам? – Павел снова углубился в книгу, и последние слова произнес, не отрывая от неё глаз.
Ира, понимая, что этот разговор, как и многие ему подобные, ни к чему, кроме ссоры, не приведет, потащила мать на кухню. Паша облегченно вздохнул, укрылся мягким овечьим одеялом, подаренным родственниками на их с Иркой свадьбу, и скоро уснул крепки сном младенца.