Невольные свидетели любви (продолжение истории)

[Иннусяточко]

Леночка ведь простила, пусть не сразу, но все таки простила. Очень трудно смириться с тем, что человек,которому доверяешь, способен тебя обмануть, жестоко обмануть. Я бы тоже простила, и прощала в свое время, но каждый решает для себя как поступать в той или иной ситуации.А узнай Лена это сразу или уже сейчас, мне кажется, значения не имеет. Главное, что узнала она лично от Сережи, а не от посторонних людей.
Хорошо, что все уже позади.

[SerjAnd]

...Как рассказать, убедить, чтобы ты поняла, что у меня тогда было в голове? – моё сердце сжималось от сожаления о причинённых тебе страданиях.
- Ненавижу тебя… - в сердцах выкрикнула ты, схватив следующую тарелку из стопки.
Я подошёл к тебе ближе и встал сзади в непосредственной близости от тебя. Не то, чтобы касался, но чтобы ты могла ощутить тепло моего тела.
- Значит, мне не повезло, малышка, - тихо прошептал я тебе в затылок. – Но объясняться нам ещё придётся. Боль уляжется, и ты поймёшь…
- Убирайся от меня, - прошептала ты сквозь сжатое подступающими слезами горло, бросила тарелку и оттолкнула меня локтём.
Ты перекрыла воду и, резко развернувшись от раковины, собралась выйти из кухни, но плохо вписалась в проём двери и ударилась об косяк плечом. Замерла на мгновение, сжимая в руках полотенце, потом прислонилась к косяку и сползла по нему, сев на корточки и остановив свой взгляд в пространстве. Я видел, как медленно взмахнули твои ресницы. Затуманенные глаза поднялись вверх и остановились на моём лице, медленно наполнились слезами, ресницы засверкали мокрыми цирконами, и чистые прозрачные капли быстро побежали по щекам. Было в тебе сейчас что-то мучительно-притягательное, какой-то оттенок отчаяния, так беспокоивший меня. Сердце моё с силой ударилось о рёбра. В голове стучало. Звуки глухих ударов вдруг дошли до моего сознания – это кровь, пульсирующая в висках… Страх стиснул моё горло так, что с губ сорвался только сдавленный шёпот:
- Алёна, Алёночка… - я присел рядом с тобой. – Позволь мне объяснить тебе, - тронул я тебя за плечо. – Выслушай…
Ты сморгнула с ресниц слёзы, переведя на секунду свой отсутствующий взгляд на меня.
- Зачем? – прошептала ты мокрыми губами. - Что это изменит? А подробности случившегося мне ни к чему, да и жестоко это… - в голосе твоём больше не слышалось злобы – он был наполнен тихим отчаянием…
Ты больше ничего не сказала, и у меня сложилось чувство, что теперь между нами всё кончено. Этого я и боялся. В общем, я заранее уже знал ответ, прекрасно понимал, что именно удерживало меня весь этот год от признания. Мы настолько любили друг друга, настолько доверяли друг другу, что были друг для друга непогрешимыми идолами, на которых можно только молиться. И теперь, узнав о моей измене, мой идеальный образ тот час рухнул в твоих глазах, превратив меня в негодяя, начавшего поглядывать на сторону после четырёх лет совместной жизни. И доказать, убедить, что всё это совсем не так, теперь представлялось мне абсолютно невозможным… Настал тот момент истины, когда действительность схватила за горло, и бежать от неё было некуда…
Я не знал, что говорить ещё. Было стыдно и противно от осознания своего ничтожества. Ведь я уже почти забыл тот случай, понадеявшись на то, что правда никогда не выплывет наружу. И всё могло быть хорошо, если бы сегодня не встретились нам по дороге живые свидетели той злополучной новогодней ночи... Теперь-то уж точно ты не захочешь меня больше видеть. Насколько я тебя знал, ты вряд ли смогла бы простить две вещи – предательство и обман. За это, наверное, можно ненавидеть...
Как капли гнева, ужаса, страха и боли, слёзы медленно катились по твоим щекам - всё смешалось в безмолвных ручейках на твоём лице. Ты плакала беззвучно, без истерики, слёзы бесконечным потоком всё лились и лились, что разрывало моё сердце в клочья. Ты опустила глаза, будто не могла больше на меня смотреть, села на пол, обхватила колени руками и, уткнувшись в них лицом, расплакалась сильнее.
Возвращаться к этой теме больше не стоило сегодня, ты и так была на грани срыва, если уже не за гранью.
Я гладил тебя по склонённой голове и вздрагивающим плечам, но плач не унимался, он становился всё горче. Ты крепче прижимала к себе колени, слегка раскачиваясь в стороны и искренне оплакивая гибель наших отношений и любви… И вместе с гибелью своего так и несостоявшегося замужества ты оплакивала ребёнка, которого так мечтала родить. Того белоголового мальчугана с бесшабашным нравом, но романтической душой, что так и не появился на свет… Изо всех сил ты сейчас прижимала этого ребёнка к груди, пытаясь излить в эти короткие мгновения рыданий всю нерастраченную материнскую любовь. Рыдая, ты пела ему печальную колыбельную – ему, нерождённому ребёнку твоего воображения и с разрывающимся сердцем опустила его в могилу…
Вскоре рыдания твои потихонечку затихли. Ты утёрла лицо посудным полотенцем и попыталась перевести дыхание, но вместо этого у тебя из горла вырвался то ли стон, то ли мяуканье. Я попытался обнять тебя, но ты отстранилась, и мяукающий звук, как ропот протеста, снова сорвался с твоих губ.
- Уйди… пожалуйста…
Отпустив тебя, я почувствовал, как запертое где-то внутри меня горе, вырывается наружу, растекаясь по всему телу тёмными вихрями боли. Они поглотили меня, сдавили и запустили свои когти в мою плоть. Внутри меня зарождался крик, оскорблённый рёв, вызванный утратой успевшего возродиться чувства доверия. И с этим беззвучным рёвом рухнули годы усердно взлелеянного нашего счастья.
Я вернулся в спальню, чувствуя себя опустошённым. Усевшись на кровать, впал в оцепенение. Я понимал, что это конец. Ты со мной не останешься, и я не имею никакого права осуждать тебя за это. Я признался тебе во всём, надеясь, что твоя любовь принесёт мне прощение, но, видимо, ошибся. Ты не могла себе представить совместной жизни с человеком, который как ты считала, предал тебя. Господи, как же сейчас нелегко! Такое на нас свалилось! Ну, почему так случается? То гладко всё, то вдруг в один момент всё рушится как карточный домик. И во всех наших бедах виноват только я один – незарегистрированные отношения, моё нежелание иметь детей, потеря ребёнка, частые пустяковые ссоры. И вот самый тяжкий удар – моя измена. Со всеми вытекающими из неё последствиями… И опять всё по моей вине…
Я не помнил больше случаев в своей жизни, когда был так зол, как год назад, и так беспомощен, как сейчас. Я проклинал попеременно эту Людку-авантюристку за хитрость и тебя за то, что ты так легко поверила в мою осознанную измену. Я даже не мог определить точно, что меня бесило больше всего – подлая выходка соседской девчонки или твоё неверие. «Будь она проклята!» - врезал я кулаком по тумбочке так, что с неё слетели мои наручные часы.
Через какое-то время я услышал шум, доносившийся из гостиной. Честно говоря, думал, что пока я пребывал в прострации, ты успела уйти, и теперь этот шум насторожил меня. Я спешно поднялся с кровати и, быстро пробежав по коридору, встал в дверях гостиной.
Я наблюдал, как ты разбирала диван, чтобы остаться здесь на ночь.
- Ты… ты собираешься остаться здесь? – осторожно спросил я, будто не желая видеть очевидного.
Ты кивнула головой, поджав губы, чтобы не расплакаться вновь.
Я приблизился и осторожно коснулся твоей щеки. Вот она ты вся передо мной – мечтательница без мечты и веры…
- Не уходи от меня, любимая. Не делай этого. Наша любовь не закончена. Останься и помоги мне бороться за неё…
Ты взглянула на меня, и ни одна искорка не вспыхнула в твоих тёмных глубоких глазах. Я заметил в твоём лице новое, пугающее меня выражение, какого я никогда прежде не видел. Что-то очень важное ушло из тебя вместе с доверием ко мне. Что-то умерло в тебе, чтобы уже никогда не воскреснуть.
Мягким движением ты убрала мою руку со своей щеки, отвернулась и подошла к двери, тем самым приглашая меня на выход...

[SerjAnd]

Мягким движением ты убрала мою руку со своей щеки, отвернулась и подошла к двери, тем самым приглашая меня на выход...
Ночь прошла бессонно. Пару раз я поднимался и подходил к плотно закрытым дверям гостиной, чтобы послушать, не плакала ли ты. За дверями было тихо, но я знал, что ты умела плакать беззвучно.
Утром я встал пораньше, чтобы первым приготовить завтрак, но… не успел – ты уже вовсю возилась на кухне. Наверное, я задремал под утро и не услышал, как ты встала.
- Привет, - сказал я тихо и подошёл к тебе, чтобы поцеловать, но ты отстранилась, и мои губы лишь слегка скользнули по твоей щеке.
- Доброе утро, - безразлично ответила ты, не обращая на меня никакого внимания. Разложила завтрак и как всегда села напортив меня. Но есть у нас обоих не получалось. Не было аппетита. Моя голова раскалывалась, желудок сжимался и ныл так, будто он никогда уже не сможет вновь принимать пищу. Ты просто не могла проглотить то, что было у тебя во рту. И выплюнуть не мгла. Так и сидела, застыв с набитым завтраком ртом. Сидела над тарелкой, ковыряла ложкой в каше и смотрела перед собой большими остановившимися глазами, будто со страхом вглядываясь в свою предстоящую жизнь. Держаться естественно тебе не удавалось – руки твои подрагивали, и ты боялась поднять свои воспалённые от слёз глаза на меня. Ты чувствовала себя измученной и загнанной в угол. Нервы твои были так напряжены, что казалось все клеточки твоего существа дрожали мелкой дрожью. Я понимал, как глубоко ты напугана сложившейся ситуацией. Страх твой был гложущим. Ты боялась, потому что понимала, сколько поставлено на карту, потому что происходящее волновало, было неожиданным и совершенно необыкновенным. И справиться со всем этим было нелегко…
Молча убрав со стола почти нетронутый завтрак, мы так же, молча, собирались на работу. Ты лишь на несколько минут зашла в спальню за своей одеждой и снова скрылась в гостиной. Одевшись, я потянулся к тумбочке за часами и, не обнаружив их там, вспомнил, что вечером сбросил их на пол. Нашарив их на полу у кровати и застегнув на запястье, не сразу сообразил, что они стояли. Они остановились прошлым вечером, когда ты покинула нашу спальню и реальность поразила меня с болезненной силой – ещё вчера вечером мы вместе мечтали о нашей свадьбе и романтическом путешествии, о новой нашей жизни, а вместо этого уже сегодня ночью спали в разных комнатах…
До конца недели мы почти не разговаривали с тобой. В тот день как будто что-то сломалось, и мы так и не сумели это починить. Кончилось тем, что мы стали избегать друг друга, поглядывая исподлобья.
Приближались выходные, и нам нужно было ехать на очередную или уже окончательную примерку платья.
В пятницу поздно вечером, когда ты, устроившись с ногами на диване, смотрела телевизор, я остановился в дверях гостиной и, опершись о косяк плечом, спросил:
- Нам за платьем завтра, ты помнишь?
- Да, - чуть слышно отозвалась ты, даже не повернув в мою сторону головы.
- Во сколько мы поедем? – как можно мягче и спокойнее поинтересовался я.
- Я не поеду, - так же бесцветно ответила ты.
- Не понял... Как это «не поеду»? Почему? – взволнованно спросил я.
- Потому что свадьбы не будет…
В зале повисла минутная тишина.
- Как не будет, Алён? – удивлённо моргал я глазами, не понимая.
- Не будет… - более тихо сказала ты, не отрываясь от телевизора.
- Но… но как мы можем так поступить? – уже возмутился я. – Платье заказано, на тебя сшито. Что на тебя нашло?
Ты молчала, тупо уставившись в говорящий экран.
- Алён, - я подошёл к тебе и сел рядом на диван. Ты дёрнула плечом. – Нас мать не поймёт…
Ты лениво повернула ко мне ничего не выражающее лицо.
- А ты расскажи ей всё, может быть, и поймёт… - так же лениво ты отвернулась от меня.
- Ладно, - сдерживая своё возмущение, сказал я, поднимаясь с дивана. – Поговорим утром…
Ты даже не пыталась меня удержать, когда я покидал комнату. Оставшись одна, ты свернулась калачиком на диване, подтянув колени к груди, и так крепко обхватила их руками, словно боялась, что они рассыплются. Я осторожно прикрыл за собой дверь, надеясь, что к утру ты облагоразумишься.
Но утром всё повторилось.
- Свадьбы не будет! – твёрдо стояла ты на своём, когда я вновь заговорил о предстоящей примерке.
Я в сердцах саданул по столешнице обеденного стола. – Чёртова упрямица! Как же наши обещания?
- Я не могу начинать семейную жизнь с твоего обмана и измены! Мне нужно время, чтобы смириться с этим. Пока… это открытая рана… Уладь, пожалуйста, все дела с мамой и платьем. И не дави на меня! – твои губы задрожали и ты поспешила отвернуться от меня.
Чёрт! Я не мог поверить в такой исход! Мне казалось я сплю, и сон был жуткий… Казалось земля уходила из-под моих ног… Я залез на подоконник с ногами и прижался спиной к стенке. Вытащил из пачки сигарету, но даже курить не хотелось. Я прислонился щекой к ледяному стеклу. Наша жизнь подходила к концу. Меня охватила дрожь. Я не мог согреться. Даже свитер, надетый на спортивный костюм, не помогал… Чувство поражения стало таким пронзительным и всеохватывающим, что мне захотелось сползти по стене с четвёртого этажа на землю и скорчиться под колким холодным снегом…
Следующую неделю мы всё ещё находились под действием сильнейшего стресса. Напряжение не отпускало меня до того, что я почти не мог спать и всё время трясся от нервного озноба. Тема, которую мы так старались избегать, безмолвно висела в воздухе, как бомба с часовым механизмом.

[SerjAnd]

Тема, которую мы так старались избегать, безмолвно висела в воздухе, как бомба с часовым механизмом.
Дни проходили мучительно тяжело. Мы всё так же мало разговаривали, лишь перекидываясь друг с другом дежурными односложными фразами «да», «нет», «привет», «пока», «не знаю», «может быть», «спасибо», «пожалуйста». Создавалось впечатление, что нам уже совсем не о чём поговорить. Мы избегали даже встречаться взглядами и понимали - что-то между нами пролегло, ещё неоформившееся, зыбкое…
В пятницу я вернулся домой поздно. Осторожно входя в дверь, услышал эти страшные звуки – тихие протяжные звериные стоны раненого зверя. Тут же, захлопнув входную дверь и скинув в прихожей дублёнку, я бросился в полутёмную кухню, чувствуя, как сердце сжимают холодные пальцы тревоги…
Поджав под себя ноги, ты как напуганный зверёк, скрючилась, забившись в угол дивана, накрутив на руки полы халата. Ты не плакала, скорее всего уже не плакала – это были глубокие, сотрясающие всё твоё тело, рыдания, рвущиеся из самой глубины души и переходящие в монотонные стоны.
- Аленька, милая, - я бросился к тебе, опустился рядом с тобой на диван, буквально вырвал из угла и прижал к себе твоё хрупкое дрожавшее тело.
Увидев твоё отёчное, опухшее от слёз лицо, я весь похолодел, думая, что с тобой случилась непоправимая беда… Я покрепче прижал тебя к себе, сам содрогнувшись от страха. Прикоснувшись губами к твоему лицу, я почувствовал стойкий запах алкоголя и только тогда обратил внимание на кухонный стол – у мойки стояли пустая бутылка из-под шампанского и пол-литровая бутылка водки, опустошённая наполовину…
Меня охватило чувство облегчения – с тобой, скорее всего, было всё в порядке, ничего ужасного не произошло, кроме того, что моя девочка просто напилась…
Я приподнял твоё лицо и взглянул в красные осоловевшие глаза:
- Всё в порядке… Ты просто пьяна, моя хорошая… Всё пройдёт, всё обязательно будет у нас хорошо… - я гладил тебя по голове, вздрагивающим плечам, укачивая в своих крепких объятиях.
Было невыносимо больно ощущать, как ты беспомощно вжималась в меня и слышать из тебя рвущиеся надрывные всхлипы. Вдруг тело твоё вздрогнуло, желудок охватил спазм. Выпитого было слишком много для твоего организма, который никогда не принимал ничего крепче шампанского и, конечно, отреагировал на это естественным образом, изгоняя из себя яд. Я немедленно подхватил тебя на руки и перетащил в ванную. В течение получаса я силком вливал в тебя стаканами воду, а твой желудок всё исторгал и исторгал остатки выпитого коктейля до тех пор, пока ты бессильно не повисла на моих руках. Я умыл тебя ледяной водой и отнёс в спальню. В нашу кровать…
Раздев тебя, я прилёг с тобой рядом, не переставая обнимать, согревая, и гладить твоё дрожавшее тело. Твои тонкие руки оплели мою шею, и ты прильнула ко мне, ища защиты и ласки. Ты тянулась ко мне, руки ласкали мою шею, плечи, чувственные губы бормотали что-то невнятное, заставляя ответить на твои настойчивые поцелуи. Сейчас ты исполняла сольную партию в нашей любовной игре, и хотя я понимал, что сознание твоё было замутнено, но всё равно радовался. В следующее же мгновение моя одежда полетела на пол. Прости, но этого тебе ни за что было не понять…
Я склонился над тобой, приминая подушку. Я требовательно впивался в твои губы, подчиняя движения твоего непослушного языка собственным. Ты застонала, подаваясь всем телом навстречу мне. Бёдра твои чувственно задвигались, ладони ласкали мою горячую кожу, сжимая и терзая её нежными пальчиками, разжигая во мне пламя желания. Я обезумел от обрушившегося на меня возбуждения и готов был с жадностью напиваться твоей страстью, избавляясь на время от гнетущих мыслей. Было совершенно невозможно не отвечать на твои ласки, когда моё тело просто жаждало их, и воспользоваться ситуацией было так легко… Но это было подло! Я понимал, что в нормальной ситуации ты ни за что не подпустила бы меня к себе и даже не легла бы со мной в одну постель.
Я не смог воспользоваться твоим состоянием…
Я принимал твои ласки и отвечал на них, едва сдерживаясь от желания послать всё к чёрту и ворваться в твоё горячее, жаждущее любви тело. Лаская, я одновременно убаюкивал тебя в своих объятиях, успокаивая и напевая тихие слова обещаний. Потихоньку ты ослабевала, глаза приоткрывала всё реже и реже, пока они совсем не сомкнулись, когда сон, наконец, одолел тебя. Поборов в себе неутолённое желание, я надел трусы и к тому же натянул на себя ещё и майку, чтобы не шокировать тебя утром своим голым телом, если вдруг мы проснёмся одновременно.
Утром я проснулся пораньше, принял душ, сходил на кухню, взял из аптечки аспирин, налил в стакан воды и вошёл в спальню так беспечно, словно имел полное право находиться рядом с тобой. Ты уже, видимо, просыпалась. Вздрогнула от неожиданности и со сдавленным глухим вскриком резко повернула голову на звук стукнувшей двери, еле-еле продирая глаза, и мученически поморщилась. Тебя явно мутило.
- А, это ты… - еле ворочая языком, хрипло пробормотала ты, с трудом разлепляя сухие губы.
Я тревожно оглядел тебя, приближаясь к кровати.
- Кого же ты ожидала увидеть? – спросил я, нежно улыбнувшись, – Джека Потрошителя?
- Вроде того, - сухо отозвалась ты, не ответив на мою улыбку и, наверное, даже не заметив её, и снова сморщилась, приложив ладонь к виску.
Ты проследила, как я медленно приблизился к тебе, и попыталась приподняться на локте, но любое движение вызывало в голове боль.
- Поосторожней, - предупредил я насмешливо, присаживаясь на край кровати. – Не делай резких движений.
Ты была пока не состоянии думать ни о чём кроме ломоты во всём теле. Ты пыталась говорить, но с губ слетал только хрип. Тяжело сглотнув, ты отважилась на следующую попытку и, попытавшись сесть, спросила:
- Что со мной?
Но вдруг ты покачнулась, будто у тебя перед глазами всё поплыло, и сползла вниз.
- Судя по всему, твой организм находится под влиянием большой дозы ацетальдегида, - еле сдерживая улыбку, пояснил я сочувственно, ставя стакан на тумбочку. – В некоторых случаях он вызывает ухудшение зрения, головную боль, тошноту, дрожь и сухость во рту. Попросту говоря, у тебя зверское похмелье, моя милая.
- П-почему? – прошептала ты, закрыв глаза и опустившись на подушку.
- Слишком много выпила… перебрала, - я погладил твою прохладную кисть.
- П-почему… ты? - снова упрямо повторила ты, желая, наверное, узнать, почему я рядом с тобой…
Вместо ответа я придвинулся ближе.
- П-почему… – шептала ты
- Лучше помолчи, - распорядился я властно и погладил тебя по голове. Подхватил подмышки и посадил повыше. – Это аспирин, - пояснил я, подавая тебе две белые таблетки.
Слабой рукой ты неловко засунула их в рот.
- Запей, - взял я с тумбочки стакан и поднёс к твоим губам, осторожно наклонив. – Хотя… может, лучше было бы пивка… клин клином… - пробормотал я.
От этих слов твой желудок снова сжался, но прежде чем ты успела оттолкнуть стакан, я заставил тебя сделать глоток, а затем снова уложил на подушки.
- Засыпай, - велел я, когда ты прикрыла глаза. – Попозже тебе будет гораздо лучше.
Я коснулся ладонью твоего лба и поднялся с постели.
- Спас-сибо, - тихо прошелестела ты губами, когда матрас приподнялся, избавившись от веса моего тела.
- В качестве твоего му… мужа я считаю своим долгом ухаживать за тобой во время всех похмелий – и сейчас, и впредь, - улыбнулся я.
- Это очень любезно… - прошептала ты, укладываясь на бок и сложив под щекой ладошки.
«Надеюсь, что и к вечеру ты будешь такого же мнения», - пронеслось у меня в голове.
Ковёр приглушил мои шаги. Ты затихла, окутанная пеленой блаженного сна, и я неслышно притворил за собой дверь…

[SerjAnd]

Ты затихла, окутанная пеленой блаженного сна, и я неслышно притворил за собой дверь…
Через несколько часов ты окончательно проснулась и, когда я зашёл в спальню, ты растерянно моргала, словно не понимая, почему ты в ней оказалась. Любое напряжение мозга, явно ещё вызывало головную боль, и ты морщилась.
- И что вчера с нами случилось? – ласково поинтересовался я, приблизившись к кровати, и попытался взять тебя за руку.
Но ты, аккуратно вытянула руку из-под моей ладони и потёрла пальцами переносицу, наверное, пытаясь воспроизвести в памяти, что произошло после того, как бутылки оказались на кухонном столе…
- Зачем ты так? - спросил я, имея в виду, что напилась.
- Помню, что хотелось ничего не помнить, - пробормотала ты.
- И как? Исполнилось желание? – я аккуратно сел рядом.
Ты как-то виновато пожала плечами, и щёки твои запылали. Ты старалась не поднимать на меня глаза.
- Я не помню, как и почему я оказалась в нашей спальне, но помню, что всю ночь меня преследовали какие-то видения… странные… - твои щёки заполыхали алыми розами.
- Странные видения? – искренне удивился я. – Ужасы что-ли?
- Нуууу, нет, нет, не ужасы… М-м-м… это был скорее приятный сон… но странный… такой яркий и живой, что больше походил на правду… - ты вдруг посмотрел на меня каким-то выжидающим взглядом, и я должен был сдержаться, чтобы не засмеяться и не выдать ни одним дрогнувшим мускулом лица, что, то, что ты принимала за сон, в определённой мере было в действительности.
Сначала я не хотел тебе рассказывать, как прошлой ночью моя прелестница-жена льнула ко мне всем телом, ласкаясь и целуя, - сначала робко, а затем всё требовательней и требовательней. Как наслаждалась игривой, нетрезвой, но вполне эффективной тактикой соблазнения, словно направленной на то, чтобы выяснить, насколько я способен был держать себя в руках. А сегодня утром, ощущая рядом с собой твоё тёплое желанное тело и испытывая не меньшее желание, чем ночью, отчаянно пытался забыть то, что ты так отчаянно пыталась вспомнить…
- Я хотела спросить… - чуть слышно прошептала ты, опуская голову, - ночью ты был со мной?
Я снова попытался взять тебя за руку, но ты не позволила.
- Ответь мне, - серьёзно спросила ты, – ты был со мной? Мы… занимались сексом?
Я сглотнул тягучую слюну и прокашлялся. Я понял, что ты никак не могла вспомнить то, чего и не было, но яркие ласки видимо сильно впечатлили и тебя…
- Любовью, - тихо, но жёстко ответил я. – Мы занимаемся любовью, - меня очень задело, с какой лёгкостью моменты нашей близости ты назвала безликим словом секс…
- Ты? Ты… ты… - задохнулась ты от негодования. – Ты увлёк меня сюда, в спальню и… был здесь… всю ночь… - я видел, как ты вся напряглась, не понимая, как отреагировать, растерялась, подбирая нужные слова.
- Я был с тобой всю ночь, тебе было плохо, и я не мог оставить тебя одну.
- Ты… спал со мной…
- Ты хотела этого сама… не отпускала меня… - уклончиво отвечал я.
- Но это нечестно! Ты понимал, что я была… не в себе! Ты воспользовался этим… Как ты мог?
- Что мог, Алён? Остаться ночевать с тобой в одной кровати?
- Ты понимаешь о чём я! Ты… был со мной? Мы занимались… лю…
- Нет. Ничего не было. Я спал рядом с тобой одетый, - наконец, признался я.
- Ты врёшь! Знаешь, что я не могу этого проверить… Я хорошо помню, как ты… мы… любили друг друга… - ты гневно сжала кулачки. – Если ты любишь меня, почему ты не ушёл? Почему ты сделал это?
- Я просто переночевал с тобой рядом… я ни-че-го не делал, - по слогам произнёс я.
- Не верю… - прошептала ты, покачав головой. И с одной стороны это было понятно, учитывая мою темпераментность.
- Знаешь… пусть, я поступил нечестно, как ты считаешь, но я рад, что это произошло.
Ты, не веря своим ушам, выпучив глаза, с непониманием уставилась на меня.
- Рад. Теперь, может быть, ты поймёшь меня, как это бывает, когда не ведаешь, что творишь. Когда в твоём опьянённом разуме происходит одно, а в реальности совсем другое… - не знаю, хорошо это было с моей стороны или не очень, но мне действительно хотелось, чтобы ты сама оказалась в такой ситуации, когда разум не подчинён нашим чувствам, желаниям, инстинктам. И такой случай подвернулся.
Ты раскрыла рот и стала хватать им воздух, как выброшенная на сушу рыба. Лицо твоё раскраснелось.
- Так ты это всё сделал нарочно?
- Что нарочно? Напоил тебя? – резко поинтересовался я, начиная заводиться, но постарался взять себя в руки, чтобы быть более терпеливым к тебе.
- Нет! Ты… Ты воспользовался моей беспомощностью! Ты… ты… похотливый негодяй! – выкрикнула ты чуть не плача, закрыв руками лицо.
Конечно, было немного обидно услышать в свой адрес столь не лестное о себе мнение, но я не придал особого значения этим словам, учитывая твоё состояние.
- Нет, я признался тебе честно – у нас ничего не было, хотя ты хотела всего этого. Не отпускала меня, ласкала и соблазняла… Твоя страсть была готова парализовать мою совесть. Я мужчина, и люблю тебя, и хочу тебя… Но я понимал, что твоё сознание находилось далеко от нашей спальни и воспользоваться подвернувшимся случаем было бы подло…. Я просто переночевал рядом… - я с надеждой обратил к тебе свой взгляд, но ты не шелохнулась и ничего не ответила. - Нужно верить друг другу, если любишь… - я погладил твои вытянутые под одеялом ноги и поднялся с кровати, желая оставить тебя одну.
Ты упала на подушки, так и не отняв от лица ладони, отвернулась и свернулась калачиком. Думаю, ты сама не понимала, что сейчас творилось с тобой. На что ты больше разозлилась? На меня, что я остался с тобой ночью и неизвестно чем занимался? Или больше на себя, что попала почти в такую же ситуацию, когда не могла отличить сон от яви и не находила объяснений всему произошедшему? Но выяснять это сейчас не стоило. Ты должна была побыть одна...

[Шатель]

Здравствуйте Сергей. Читаю Вашу историю с самого начала...я просто не представляю как возможно все это выдержать...такие эмоциональные взлеты и падения... как говорят, за все - своя цена...за настоящую любовь-настоящее горе...ведь люди зачастую боятся такой любви... и такой абсолютной близости...таких глубоких и волнующих чувств... вернее боятся их потерять...и Вы и Алена-такое счастье это обрести! то, чего многие едва касаются! и такое горе - потерять! неудивительно, что Вы снова вместе. удивительная судьба!!! ради такой стоит жить! за это счастье знать что любишь ПО-НАСТОЯЩЕМУ!!!!! БУДЬТЕ ЖЕ ВСЕГДА СЧАСТЛИВЫ ВЫ И ВАШИ БЛИЗКИЕ!!!

[Алексевна]

Не, ну юношеский максимализм - да, но есть еще и чувство любви и здравого смысла...

То ч то ты Алене рассказал, но считаю что не в подходящий момент, убила бы если бы в такой момент такую инфу выдал! Всему свое время думаю, и это было не тем временем!

И в то время реакция Алены мне понятна!

[SerjAnd]

…
К вечеру я приготовил лёгкий ужин и ждал тебя на кухне, пока ты принимала душ. С тех пор, как я оставил тебя в спальне, мы не виделись – я занимался готовкой на кухне, а ты, очевидно, валялась в постели, приходя в себя.
Я поднял голову, когда ты, наконец, вышла из ванной с растрёпанными влажными волосами, облачённая в мой великоватый для тебя халат. Но даже в таком несобранном виде ты выглядела куда лучше, чем вчера вечером и даже сегодня утром. Я отложил вчерашний номер газеты и поднялся тебе навстречу.
- Я очень рад, что ты встала! – обрадовался я, беря тебя под локоть и направляя в кухню.
- Я решила набраться смелости и вылезти из постели, хотя мне всё ещё нехорошо и болит голова, - тихо сказала ты и опустилась на табурет.
- А я решил, что тебе нужно немного перекусить, - сказал я, выставляя на стол тарелки.
При виде омлета, бульона с вермишелью и ломтиков розовой ветчины тебя передёрнуло, и ты скорчила недовольную гримаску.
- Ой, нет! Столько смелости у меня не наберётся… - ты поднесла ладошку ко рту, припоминая вчерашний результат настоящего знакомства со спиртными напитками.
Не обращая внимания на твой протест, я подвинул к тебе тарелку с бульоном. – Ты должна покушать…
Ты как-то обречённо вздохнула и опустила ложку в тарелку.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил я, усаживаясь за стол напротив тебя.
- Точно так же как выгляжу… наверное, - пробормотала ты недовольно себе под нос, ковыряясь в тарелке.
- Так же хорошо? – улыбнулся я.
Тёплые нотки в моём голосе и нескрываемое восхищение в глазах чудесным образом подействовали на тебя. И эта реакция вдруг стала такой неожиданной и сильной, что щёки у тебя мило зарозовели. Слабо улыбнувшись, ты всё же быстро отвела взгляд, видимо, напомнив себе, что наказание с меня ещё не снято.
Потянувшись за ломтиком хлеба, ты снова погрузилась в молчание, нахмурившись.
- Что-то не так? – спросил я, заметив, как помрачнело твоё лицо.
- Я никогда не чувствовала себя так отвратительно, - пробормотала ты, отщипнув кусочек чёрного хлеба.
Не в силах подавить улыбку, я кивнул на тарелку, стоявшую перед тобой.
- Доешь суп и съешь немного омлета, потом попьём чаю.
Тебя снова передёрнуло. – От одной мысли, что нужно есть, меня начинает тошнить. Боюсь, я больше ничего не смогу проглотить, - сказала ты и отодвинула от себя тарелку.
- Вот что бывает, когда неразборчива в напитках, - сочувственно вздохнул я.
Губы твои дрогнули. Я понял, что ты что-то хотела сказать.
- Что-то ещё произошло? – мягко спросил я, подталкивая тебя к разговору.
Ты снова опустила глаза и пролепетала еле слышно:
- Я… я была омерзительно пьяной?
- Вовсе не омерзительно, - возразил я с едва заметной улыбкой.
- Я не помню, что делала… Наверное, я выпила столько, что сразу свалилась без чувств, - говорила ты, понемногу откусывая хлеб, затем стянула с тарелки тонюсенький ломтик ветчины.
- Ну, ты свалилась почти сразу же после моего прихода и прямо ко мне на руки, - откровенно улыбнулся я.
- Удивительно, как это меня ещё не вырвало! – подняла ты на меня глаза, ожидая, что я соглашусь с тобой.
Но я выразительно посмотрел в твои глаза, насмешливо приподняв брови.
- Боже! Нет! – воскликнула ты и закрыла лицо руками.
Я кивнул головой. – Мне пришлось влить в тебя, наверное, целый чайник воды, чтобы хоть как-то промыть желудок.
Ты уронила руки на стол и, понурив голову, уточнила: - Больше я ничего не натворила? Ну… кроме как в постели, - еле слышно прошелестели твои губы.
- Да нет, - уклончиво ответил я, не желая вдаваться в подробности того, как отчаянно ты брыкалась в ванной и как больно пнула меня коленкой в живот, перед тем как обессиленной поникла в моих руках.
- Мне кажется, я забыла что-нибудь важное… Голова болит… - потёрла ты пальцами виски.
Я полез в холодильник и достал бутылку пива. Откупорил и налил немного в чашку. – Выпей, - поставил её перед тобой.
Ты снова поморщилась. – Может, лучше таблетку?
Я пожал плечами. – Ты же пила, но голова не прошла…
Ты потянулась к чашке и залпом выпила содержимое, скорчив рожицу.
- Алён, - я протянул к тебе руку. Мне очень хотелось ещё поговорить с тобой – объясниться, утешить, но ты покачала головой.
- Не надо… - остановила ты в пространстве отсутствующий взгляд. Твои глаза казались мне чужими, неживыми, странными – с каким-то жутким страхом, растекшимся вокруг радужки.
Я снова попытался приблизиться к тебе, но ты отстранилась.
- Алёна, - прошептал я, - пожалуйста, не надо так ненавидеть меня. Я не смогу объяснить, как всё произошло, но я люблю тебя, поверь! Очень люблю! И не переставал ни на минуту…
- Ты изменил мне, - мёртвым голосом произнесла ты в пустоту и, казалось, была непреклонна в своём убеждении. – Ты предал нашу любовь… Ты не выдержал…
- Нет, всё не так, - покачал я головой.
- Тогда как это называется? Господи, да за что мне всё это?! – подняв глаза к потолку, воззвала ты к небесам, и голос твой прорвался, слегка взвизгнув.
Я пытался добиться от тебя хоть каких-то тёплых слов, но ты отказывалась слышать меня, понимать или хотя бы сочувствовать. Я чувствовал, что последняя тоненькая ниточка, ещё связывающая нас, натянулась до предела, и я должен был сделать всё от меня зависящее, всё возможное, чтобы она не порвалась навсегда… Но сейчас я не стал настаивать на разговоре, понял, что он может получиться только тогда, когда ты сама этого захочешь, когда сама другими глазами посмотришь на мою ситуацию.
Между нами снова зависла плотная тишина. В полном молчании я убрал с обеденного стола, помыл посуду и покинул кухню. Вернувшись всего через пару минут, чтобы убрать оставленную на кухонном столе бутылку с пивом, заметил, как ты, повернувшись к двери спиной, будто тайком плеснула себе в кружку немного пива и выпила. События дня вновь навалились на тебя, обступив со всех сторон, и мне стало страшно за тебя. Страшно, что этот случай сломает тебя, и ты пристрастишься к алкоголю.
- Зачем ты так? – озабоченно спросил я, но ты не ответила, убрала ополовиненную бутылку в холодильник и прошла мимо меня.
Я коснулся твоего локтя, и ты обернулась. Губы твои дрожали. Я попытался проследовать за тобой, но ты снова вернулась в гостиную и закрылась. Я остановился перед закрытой дверью, понимая, что тебе сейчас возможно неприятно моё присутствие.
«Спокойно. Это просто вопрос времени», - сказал я себе, отправляясь опять один в свою комнату. И хотя чувствовал себя жалким и несчастным, был бесконечно рад одному – ты не ушла, не бросила меня, а значит, существовала надежда, что ты оттаешь, наши отношения поправятся, и мы снова сможем быть счастливыми. И я был очень признателен тебе за этот шанс…

[Алексевна]

Эх... Прошлый свой пост я написала как то уж очень сумбурно, не хватило видимо слов находясь под эмоциями прочитанного...

Нелегкий период в ваших отношениях, уж даже боюсь загадывать, как эта ситуация разрешилась тогда, в тот момент.

Сереж, с эмоциями не всегда удается совладать... Порой они берут над разумом верх... Смогли ли вы тогда это сделать, справится?!

То что Алена не ушла сразу, действительно на тот момент давало надежду, что ниточка которая вас связывает может не порваться, какой бы тонкой она ни была в тот момент, после твоего признания, обиды...

[Гермина]

да, пока кажется что все будет хорошо и она постепенно прощает тебя... неужели так и не простит?...