Когда выпадет снег...

[SerjAnd]

Вечером Йоко встречала поздних гостей – агент по продаже гостиницы привёл покупателей. Раскланиваясь перед ними и рассыпаясь в любезностях, она пригласила супружескую пару пройти внутрь. Сама отозвала агента в сторонку и сказала:
- Я понимаю. Хорошо, я снижу цену до пяти миллионов йен. Но это в последний раз! Последний! Больше уже снизить не могу, и не просите! Продавая гостиницу по такой цене, я практически отдаю её даром. Это семейный бизнес трёх поколений. Мы не можем её просто так отдать! Мы продаём её только потому, что у нас нет другого выхода. Кроме того, мы все корейцы.
- Я понял. Постараюсь объяснить им ситуацию, - пообещал тётке агент.
- Сюда, пожалуйста. Сюда, – пригласила она покупателей осмотреть гостиницу, проводя их по коридору. – Проходите сюда.
- Я смотрю, здесь не очень много комнат, - недовольно заметила женщина.
- Нет, что вы! – воскликнула Йоко, протягивая ей журнал с планом гостиницы. - Взгляните! Вот все комнаты!
- Останьтесь здесь на день, - предложил покупателям агент, - как раз будет время, чтобы всё внимательно осмотреть.
- Да, совершенно верно! – одобрительно поддержала агента Йоко. - Я позабочусь, чтобы вы ни в чём не нуждались. Ни о чём не беспокойтесь. Не торопитесь, присмотритесь повнимательней. Сюда, - пригласила она покупателей в одну из комнат. - У вас есть время всё хорошенько обдумать.
Когда покупатели с агентом скрылись в комнате, обрадованная Мэй неожиданно налетела на мать, не скрывая своего ликования.
- Ч-ч-ч! – приложила к губам палец Йоко. - Похоже, что они собираются купить гостиницу. Так что иди пока погуляй, - сказала она шёпотом, выпроваживая дочь на улицу. - Ничего не говори Хане об этом.
- Мама! Ты что, за дурочку меня принимаешь? – игриво возмутилась Мэй и поцеловала мать в щёку.
Тётка, довольная предстоящей сделкой, направилась к входу и, повернув за угол, тут же столкнулась с вошедшей в дом Ханой.
- Почему ты так поздно вернулась? – строго спросила она племянницу.
- Прости, - пробормотала Хана, поклонившись. - Я пойду, начну уборку.
Но Йоко остановила её.
- Сегодня у нас особые гости. Иди ещё подыши свежим воздухом, - отправила она племянницу из дома, чтобы та не мешалась под ногами. - А я сама приберусь в доме.
Йоко вернулась к посетителям, а Хана из-за угла заинтересованно наблюдала, как она, заглядывая в открытую комнату, стала о чём-то шептаться с полным мужчиной с папкой подмышкой.
- Ну, как там дела? – спрашивала она.
- Всему своё время. Всему своё время... – неопределённо отвечал мужчина.
- Они что-нибудь решили? – волновалась тётка.
- Не волнуйся, всё получится, - успокоил её агент…
Не подозревающая ничего плохого, Хана прошла в свою комнату, отодвинула раму и выглянула в окно, вероятно, высматривая на улице Юн Со. Задвинув раму обратно, она заметила сестру, наблюдавшую за ней, и растерянно отвернулась от неё.
- Что такое? – вальяжно развалившись на стуле, спросила она Хану. - Ждёшь своего братца?
- Нет, не жду, - уверено ответила ей Хана.
- Яблоко от яблони не далеко падает. Что мать, что дочка…
Хана совершенно не понимала, что имела в виду сестра и вопросительно посмотрела на неё. Мэй поднялась с места и подошла к Хане вплотную, нахально глядя на её смущённое лицо.
- Скажи, ты научилась этому от матери - совращать мужчин? – ёрничая, спросила она.
- Не говори ерунды, - ответила Хана.
- Ты - единственная, кто говорит здесь ерунду, - возразила ей Мэй. - Оставь Рю-семпая. Прекрати его соблазнять. Такая развратная женщина не должна быть рядом с таким мужчиной.
Хана отказывалась понимать, о чём говорит ей сестра. - О чём ты говоришь?!.. – наивно спросила она.
- Оглохла, что ли? Юн Со... Он же твой брат. Но… мне кажется, что вы слишком много времени проводите вместе, - усмехаясь, сказала Мэй. - Слышала поговорку "Кровь не вода, а сердце не камень"? Ужас! Какой разврат!..
Хана, тараща глаза, не верила своим ушам. Да что такое о ней говорит Мэй?
Сестра нагло ткнула ей пальцем в лоб: - У тебя совсем мозги высохли? Не можешь понять, о чём я говорю? Твоя мамаша такая же! Тоже спит со всеми подряд. А так как ты её дочка, тоже недалеко ушла от неё…
Хана была возмущена таким заявлением. Грязного оскорбления в адрес своей матери она вынести не смогла и наотмашь ударила сестру по щеке. Но та не стерпела и дала ей сдачу, тоже влепив пощёчину. Хана ударила сестру ещё раз, та ответила тем же и вцепилась ей в волосы.
- Жить надоело? – завизжала Мэй.
Между сёстрами завязалась драка – они озверели, словно две дикие кошки, таскали друг друга за волосы, истошно визжа и, в конце концов, упали на пол, продолжая мутузить друг друга. На их крики и вопли в комнату ворвалась испуганная Йоко и как коршун, защищая своё дитя, налетела на Хану:
- Скотина! Кто тебе разрешал бить мою дочь?
Она оттащила племянницу от дочери и со всего маху ударила её по лицу.
- Ты чего это руки распускаешь? Ах ты, дрянь такая! – закричала она, нанося Хане шлепки по голове.
Привлечённый истошными воплями и визгом, в комнату влетел Юн Со и был ошеломлён с какой жестокостью тётка и её дочь избивали растрёпанную и плачущую Хану.
- Прекратите немедленно! – закричал он.
- Проваливай отсюда! – крикнула тётка, даже не остановившись.
- Прекратите немедленно! – ещё громче крикнул Юн Со.
Тогда Йоко отпустила племянницу, поднялась и схватила Юн Со за грудки: - Что ты о себе возомнил? Вздумал защищать её? – затрясла она парня. – А ну, выметайся из этой комнаты!
Беспомощная Хана сидела на полу и горько плакала. Она заметила Юн Со и дрожащими губами пробормотала «братик…», словно ждала от него помощи, чем разозлила тётку ещё больше и та снова ударила её наотмашь.
- Я сказал прекратить! – неистово закричал Юн Со и отпихнул тётку, опрокинув её на пол. Схватил тяжёлое кресло на колёсиках и замахнулся на двух, прижавшихся друг к другу и замерших от испуга, змей, желая прикончить одним ударом обеих.
- Нет! – вдруг закричала плачущая Хана. - Не делай этого! Я… не люблю братика... – пролепетала она сквозь слёзы, понимая, что именно из-за их с ним отношений она подвергла себя и свою мать оскорблениям со стороны сестры. И это было недопустимо.
Юн Со замер, не желая верить своим ушам.
- Ненавижу тебя… – плакала навзрыд Хана. Она поднялась с пола и вышла из комнаты. Юн Со бросил кресло и выскочил следом за сестрой. Он бежал за ней по коридору, пытаясь остановить, чтобы успокоить её.
- Мерзавец! – поднимаясь с пола, Йоко кинулась за Юн Со, и вдруг поняла, какое беспокойство они причинили своим постояльцам.
- О, мои гости... Простите! Мне очень жаль, - раскланялась она перед супружеской парой, выглядывающей в коридор. Она готова была биться лбом об пол, чтобы только покупатели не отказались от сделки. - Мне очень жаль! Прошу вас, извините за этот шум, - повторяла она, кланяясь до тех пор, пока гости не скрылись в своей комнате, задвинув перед её носом дверь.
- Ты в порядке? Как ты? – обратилась она к дочери, держащейся за голову. – Ох уж эти мерзавцы! – посмотрела она вслед племяннице и Юн Со. - Мы ещё посмотрим, кто кого! Только попробуйте встать у меня на пути! – угрожающе прошептала она.
Хана с Юн Со выбежали из гостиницы на улицу. Сестра никак не могла успокоиться, бесконечно всхлипывая. Её горькие слёзы, полные боли, обиды, оскорбления и унижения разрывали сердце Юн Со. Ему так хотелось её обнять, унять боль и уберечь от зла. Но больше всего сейчас он боялся, что очередное проявление его чувств оттолкнёт Хану ещё дальше, ведь его признание напугало её, и она избегала его целый день. Но, остановившись позади неё и обнимая взглядом, он всё-таки объяснился:
- Прости... Ты знаешь, что я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем…
Хана замотала головой, упрямо отрицая сам факт этой любви. Но Юн Со продолжил: - Если ты скажешь, что не любишь меня ... Я перестану любить тебя...
В его голосе слышалось столько ласки и отчаяния, что сердце Ханы дрогнуло. Всхлипывания прекратились, и она слегка повернула голову, но… так и не осмелилась обернуться на брата. Юн Со неподвижно постоял немного, широко раскрытыми глазами глядя на Хану, ожидая от неё хоть какого-нибудь ответа, но она продолжала молчать. Слёзы отчаяния и безысходности скатились по его щекам. Потеряв надежду добиться от неё взаимности и признав своё полное поражение, он прошёл мимо сестры и пошёл от дома прочь. И снова всей душой Хана бросилась за ним, но… не внимая зову сердца, так и осталась стоять у крыльца. Слёзы, застилая глаза, непрерывными ручейками стекали по её щекам. Обессилевшая от эмоциональных переживаний, она беспомощно замерла у порога дома и лишь с состраданием смотрела вслед уходящему от неё Юн Со, сжимая в пальцах тёплый крестик, как символ его любви и верности.

[SerjAnd]

18. Взаимное притяжение

На следующий день ребята собирались на вокзале, чтобы отправиться на загородную базу отдыха и там отметить окончание учебного года. Мика с нетерпением ждала Хану и Юн Со у здания вокзала.
Но Хана приехала одна. Радостная Мика сбежала по ступенькам ей навстречу.
- Хана! – она обняла подругу и стала озираться по сторонам. - Где Юн Со? А? Где Юн Со? – она тряхнула её за руку.
- Юн Со не придёт, - удручённо ответила Хана подруге.
- А? – расстроенно воскликнула Мика, хлопнув Хану по руке. Она надула губы и как капризный маленький ребёнок запрыгала на месте, махая руками. - Как это не придёт?! Почему? Почему он не придёт?
Хане нечего было ей ответить, и она молча стала подниматься по ступенькам. Мика не отступала от неё, непременно требуя объяснений. - Почему? Почему? Почему? – вопила она, прыгая по пятам за подругой.
Внутри здания вокзала Мэй, пользуясь отсутствием Ханы, крутилась вокруг Рю.
- Рю-семпай, спасибо за то, что прислали мне книги, - обратилась она к нему, подключив всё своё обаяние. - Когда я поступлю в Университет, я обязательно их верну, - улыбалась она, строя ему глазки.
- В этом нет необходимости, - похлопал он девушку по плечу и тут же, заметив вошедшую в здание Хану, обрадовался, сразу переключившись на неё.
- Хана! – радостно помахал он ей рукой и бросился навстречу, чем невероятно огорчил Мэй.
- Я уж подумал, что ты не придёшь, - озабоченно проговорил он, ласково потрепав Хану по щеке.
Но Мэй не растерялась – она мгновенно подлетела к Рю и, не дав ему опомниться, схватила его под руку и, хитро улыбаясь, спросила сестру: - А где Юн Со? Почему ты не с ним?
На несколько секунд между ними повисла пауза, но, услышав сигнал отправляющегося поезда, Мэй потянула Рю за рукав: - Семпай, пошли скорее!
Рю даже не успел воскликнуть «подожди!», как она оттеснила его от Ханы и со словами «Быстрее! Поезд отправляется!» вытолкнула из дверей на платформу.
- Быстрее!.. Быстрее!.. – закричали ребята, подгоняя одноклассников. - Поезд уже отходит! Скорее! Мы опоздаем! – они шумной толпой вывалили из здания вокзала. Хана и Мика остались вдвоём.
- Я буду ждать здесь. Пока не придёт Юн Со, – упрямо сказала Мика, насупившись.
- Мика, пошли, – Хана взяла подругу под руку и потащила её на выход. Мика театрально захныкала, позволив подруге вывести себя на перрон и усадить в поезд.
В вагоне Хана села отдельно от одноклассников, подальше от ликующей толпы, и предалась своим размышлениям. Ей сейчас было совсем не до веселья – всецело поглощённая событиями, происшедшими с ней накануне, она едва сдерживала слёзы. Мика же, наоборот, вмиг забыв про свою печаль, подключилась к веселящимся одноклассникам. Она пыталась увлечь Хану к ним, но подруга была очень грустна и отказалась к ним присоединиться. Рю, как полагается, был снова в центре внимания – он играл на гитаре и пел, ребята дружно подпевали, но его очень беспокоило настроение Ханы, и он постоянно бросал на неё обеспокоенные взгляды. Она поймала его взгляд и, чуть склонив голову, извиняющеся улыбнулась.
Хана никак не могла настроиться на весёлую волну предстоящего мероприятия. Ещё не отошедшая толком от вчерашнего конфликта, она изо всех сил гнала от себя мысли о Юн Со, но его слова признания, не стихая, звучали в её ушах: «Прости... Что моя любовь к тебе безответна… Моя любовь к тебе безответна...»
Однако, приехав на место, Хана заметно повеселела. Ребята с весёлыми криками и смехом отправились со станции к базе. Подхваченная задорной толпой одноклассников, она на время смогла отвлечься от своих мыслей. Здесь, за городом, было ещё полно чистого снега*. Снег оказался мягким, и ребята, ощутив вкус свободы, стали дурачиться, беззаботно играя и валясь в нём. Они все вместе дружно лепили снежки и бросали их друг в друга, громогласно гогоча. Хана принялась фотографировать одноклассников на память.
Но играя с друзьями, она вдруг поймала себя на мысли, что снова думает о Юн Со. Она вспоминала, как они возились в снегу у могилы отца, и как им было весело и хорошо вдвоём… «Братик! Я люблю тебя!» – в счастливом порыве кричала она, засыпанная снегом с головы до ног. «Братик!..» И как счастливо тогда смеялся Юн Со…
Из воспоминаний в действительность её вернул снежок, угодивший ей прямо в лоб.
- Хана! – окликнул её Рю, снова прицеливаясь в неё.
- Семпай! – сморщилась она, уворачиваясь от следующего снежка. Она попыталась убежать, но меткие снежки нагоняли её один за другим.
Она играла с Рю, но снова мысленно возвращалась в тот выходной день, проведённый вместе с Юн Со.
Рю подхватил Хану и завалил в пушистый снег. Они были веселы и совершенно не замечали, с каким ненавистным взглядом Мэй наблюдала за их вознёй со стороны.
- Хана! Ты в порядке? – заботливо спрашивал Рю.
- Да, семпай, всё хорошо! – кричала Хана, пытаясь выкарабкаться из снежного плена.
После игр Хана и Мика уединились, чтобы немного передохнуть и поболтать, и в один голос пожаловались друг другу: - Ух... Я та-а-ак уста-а-ала! - и дружно рассмеялись.
Поболтать у них не получилось - один из одноклассников подбежал к Мике и, схватив её за руку, потащил за собой. Мика только успела шепнуть подруге: - Такей никак не может на меня наглядеться. Он точно влюбился в меня!
Оставшись одна, Хана снова погрустнела. Она опустила голову и не заметила, как к ней подсела сестра:
- Да уж, ты умеешь веселиться. Разве я не предупреждала тебя держаться подальше от Рю-семпая? Или тебе не достаточно одного Юн Со? – ехидно улыбаясь, спросила она.
Но вопрос остался без ответа. К ним подошёл Рю, и Мэй, сияя улыбкой, повернулась к нему. Но он обнял Хану за плечи и, склоняясь к ней, предложил: - Хана! Все собираются лепить снеговика. Пойдём?
- Хорошо, семпай! Пошли! – радостно ответила Мэй, как будто к ней обратился Рю. Она сразу же соскочила с места и, перепрыгнув скамейку, уцепилась за его руку и потащила за собой.
- Хана! Пошли с нами! – только успел выкрикнуть Рю.
Покинутая друзьями, Хана снова погрузилась в свои воспоминания… «Извини... Если ты скажешь, что не любишь меня… Я перестану любить тебя…» - всё звучал и звучал в её ушах голос брата.
Даже забавляясь с Рю, мысли её всё время возвращались к Юн Со. Как же так происходит? Ведь ещё совсем недавно она знала, что любит Рю, но почему же тогда она совсем не тосковала по нему, находясь в разлуке два года? И почему ей сейчас так грустно до слёз без Юн Со?..
Она усилием воли пыталась выкинуть его из головы, представить на его месте Рю, вспомнить все их встречи, но всё безрезультатно. Сию же секунду миловидный образ Рю вытеснялся другим образом - смуглое лицо с правильными чертами в обрамлении длинных чёрных волос, голубая рубашка с расстёгнутыми пуговицами… И поцелуй через оконное стекло – более чем невинный, но такой нежный, который так взволновал её. Он с новой силой влился в её тело пенной волною, затопил мысли, не оставив места ни одной другой...
С самого начала дня шёл снег – от медленного лёгкого кружения снежинок до довольно обильного снегопада, но это нисколько не нарушило планов выездного мероприятия и к вечеру, когда стемнело, ребята по традиции организовали костёр и расселись вокруг него широким кругом. Каждый держал в руках стаканчик с зажжённой свечой и все по очереди должны были озвучить свои планы и желания на ближайшее время. Первым начал Такей:
- Я продолжу семейный бизнес, который ведётся уже тремя поколениями. Так что я буду работать в мясной промышленности. Тому, кто придёт ко мне, обеспечена бесплатная упаковка пельменей! – пообещал он одноклассникам.
За ним с места поднялась Мэй: - Я уеду из этого ужасного места. Если поступлю в Токийский Университет, то буду жить в Токио.
Она перевела взгляд на Рю, сидевшего напротив неё и, вложив в свои слова максимум романтичной мечтательности, добавила: - А ещё… я хочу найти парня. Сейчас я очень много учусь, поэтому заслужила, чтобы меня кто-то полюбил…
- Как ты можешь такое говорить? Что ты несёшь? – запротестовали одноклассники, не согласные с трактовкой её последнего пожелания. Хана взглянула на Рю и он снисходительно улыбнулся.
Следующей поднялась Мика и, собравшись с духом, выпалила своё желание на одном дыхании: - А я… хочу стать мамой!
- Ууууууу! – возликовали одноклассники. Хана с любопытством смотрела на свою подружку.
- Но сначала выйти замуж! Я уже кое-кого полюбила! – призналась Мика под ликующие крики. - Он очень мужественный, - сказала она, мечтательно устремив свой взгляд в небо. - Он отличный борец дзюдо и хорошо разбирается в велосипедах! – Хана сразу догадалась, о ком говорила подруга. Ревность острой иголкой кольнула её сердце, и она грустно опустила глаза.
– Он редко улыбается, а это значит, что он не плейбой! Но он самый романтичный и сексуальный! - Мика воодушевлённо продолжила перечислять наилучшие качества своего избранника.
- Кто это? Кто? – с любопытством заголосили ребята.
- Этот человек... Этот человек... Юн Со! – радостно выкрикнула Мика и, смутившись, закрыла ладошкой лицо.
А Хана снова погрузилась в свои воспоминания, когда Юн Со во время боя из последних сил поднял голову, с надеждой глядя на неё, а она кричала ему «Я доверяю тебе!.. Доверяю тебе, братик! Всегда!» И он улыбнулся ей… Когда она держала его в ванной и сходила с ума от страха, что он может умереть, а он в полуобморочном состоянии пробормотал «Я буду всегда тебя защищать. Всегда...»
Хана очнулась, когда Мика толкнула её локтём, передавая эстафету в обнародовании своих желаний.

____________________
* учебный год в Японии заканчивается 23-25 марта.

[SerjAnd]

Хана очнулась, когда Мика толкнула её локтём, передавая эстафету в обнародовании своих желаний. Она медленно поднялась с места. С неба сыпал лёгкий снежок, облекая её в невесомый кружевной кокон. И Хана посчитала это добрым знаком – словно Юн Со и правда был рядом, оберегал и поддерживал её.
- Я... Хочу влюбиться… - тихо сказала она.
С противоположной стороны круга Рю с задумчивой улыбкой и влюблённым взглядом жадно ловил каждое её слово, словно пытался понять, взаимны ли его чувства.
Он наблюдал за ней издалека, как можно наблюдать в полёте птицу. Терялся и пытался скрыться, чтоб взглядом не дотронуться слегка... Ему казалось, в этом грешном мире, есть ангел непорочной чистоты, и, восхищаясь созданным кумиром, он наблюдал её глаза, её черты… *
Хана подняла голову к небу и смотрела, как красиво падают, кружась, снежинки. Она протянула руку, ловя их на свою варежку, и продолжила:
- И чтобы эта любовь... была прекрасней снега…
Позже, когда все уже разошлись по домикам, Хана решила уединиться, чтобы кое-что проверить и надеялась, что какое-то время её никто не хватится. Она разулась и осторожно ступила на снег босыми ногами. Он был мягким и рассыпающимся и быстро таял. Страшно, конечно, вот так взять и пойти босиком по снегу. И ногам сначала было очень холодно, но она упорно двигалась вперёд, пусть медленно, но смело погружая ноги в холодную пушистую массу. Даже не верилось, что она совсем как Юн Со в день своего приезда, бесстрашно шла босиком по снегу…
«Если ногам тепло, сердце начинает замерзать», - вспомнила она его слова и повторила по-корейски: «Если ногам тепло, то сердце начинает замерзать...» Она остановилась, снова подняла голову к небу и со слезами в голосе пробормотала, мысленно обращаясь к Юн Со: - Прости меня… братик…
Подними свои к небу глаза, видишь, звёздочка там мерцает? По щеке потечёт слеза - это сердце моё скучает…**
Она так была поглощена своими мыслями, что совсем не заметила, как, разыскавший её Рю, поднял её сапожки, отряхнул от снега носки и, ступая по следам, подошёл к ней.
- Ты не замёрзла? – заботливо поинтересовался он, но своим внезапным появлением напугал Хану. Она забрала у него сапоги и второпях стала обуваться, пытаясь объяснить ему свои действия:
- Я просто… хотела почувствовать, что такое холод. Это правда, что пока ногам холодно, то на сердце тепло, - улыбнулась она, не поднимая головы, натягивая сапоги прямо на босые ноги.
Едва она обулась, Рю, проявив несдержанность, схватил её за руку и резко привлёк к себе.
- Когда же я получу подарок от Ханы? – требовательно спросил он, глядя в её растерянное лицо.
- Ч-ч-что? – пролепетала она, оробев от его непривычной резкости.
Рю, поднял глаза к небу, наблюдая неспешное кружение снежинок.
- Любовь, о которой ты говорила... Любовь, прекрасней, чем снег... Я хочу получить этот подарок, - он перевёл взгляд на ошарашенную его поведением девушку. – Хана, я люблю тебя! Я люблю тебя! – выпалил он на одном дыхании, а Хана в это мгновение смотрела на своего парня и видела Юн Со, когда он склонился к оконному стеклу и приложился к нему губами…
Она молчала, не понимая, что должна ответить ему на признание.
- Я сказал - я люблю тебя, - повторил Рю. - Пожалуйста, не отвергай меня. Ты не согласна?
- Нет,.. не то, чтобы… - пролепетала она нечто неопределённое, но Рю, не дав ей договорить, притянул её к себе и обнял.
- Пожалуйста, переезжай ко мне в Токио после выпускного, - проникновенно проговорил он, крепко сжимая в руках Хану.
- Хорошо, я поеду. Я поеду с тобой, - пообещала она, а у самой в глазах стояли слёзы.
- Обещаешь? – облегчённо улыбнулся Рю. Хана утвердительно закивала головой и всхлипнула.
Рю обнял ладонями её лицо и большими пальцами стёр слезинки, сбежавшие по щекам, ошибочно полагая, что его признание так сильно растрогало девушку. Он склонился к её лицу, его губы были очень близко. Он так хотел поцеловать её... Но Хана снова видела перед собой приближающееся к стеклу лицо Юн Со, его губы коснулись её лба и он поцеловал её…. Она испуганно отшатнулась от Рю. Да что же с ней происходит? Она ведь любит его, и не один раз мечтала о его поцелуе. Он её парень, с ним она собиралась строить свою жизнь после окончания школы. Но почему же все её мысли заняты Юн Со? Почему ей так тоскливо без него? Почему ей так хочется, чтобы он был сейчас на месте Рю? Почему её сердце так рвётся к нему?..
- Прости меня... – поклонилась она Рю. - Сегодня... я не могу… – бормотала она, глотая слёзы. – Прости! Прости! – отчаянно выкрикнула Хана, развернулась и бросилась от него прочь.
Она побежала по дороге, которая вела к станции, не сдерживая своих слёз, и всё время вспоминала, как влюблённый Юн Со ждал от неё правдивых признаний: «Ты, правда, видишь во мне только своего брата? Так или нет? Хватит себя так вести!.. Перестань врать и скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь!.. Разве ты не говорила, что любишь меня? Разве ты не говорила, что любишь меня?.. Врёшь… Ты обманываешь меня...
Прости... Если ты скажешь, что не любишь меня, я перестану любить тебя…»
Холодные снежинки летели ей в лицо и почти сразу же таяли, сбегая по щекам, подбородку, шее. Слёзы неба казались теперь и её слезами. Она бежала, стараясь изо всех сил успеть на последнюю электричку, желая, во что бы то ни стало, вернуться домой, к Юн Со, чтобы признаться ему…
Запыхавшаяся Хана забежала на станцию, когда электричка, издав тягучий сигнал отправления, уже покидала платформу. Она проводила её глазами, пока огни последнего вагона не растаяли в сгустившейся темноте. Хана смотрела вслед уходящему поезду, и слёзы отчаяния холодными струйками стекали по щекам. В безысходности она развернулась, чтобы вернуться на базу, но вдруг под крышей билетной кассы, в тусклом свете лампы, увидела сгорбленную фигурку. Хана не поверила своим глазам – на скамейке, один одинёшенек, в простых брюках и лёгкой футболке, в кедах на босую ногу сидел Юн Со и дрожал от пробираемого до костей холода. Он никогда не носил носков и у него снова были холодные ноги. У него не было пальто, а домашняя одежда не спасала от мороза и пронзительного ветра. Ему было безразлично, что он мог заболеть, что на часах почти полночь и в такое время на улице неспокойно. Все его мысли занимала она и его чувства к ней, и он был готов ждать её до самого утра. Хана с содроганием оглядела Юн Со и он, словно почувствовав её присутствие, поднял голову. Их взгляды встретились, и они бросились друг к другу, чтобы сплестись в самом прекрасном объятии на свете, не скрывая своих чувств. Они неистово сжимали друг друга, не пряча своих слёз, и не проронив ни слова…
Они оба знали, что это неправильно, но ничего не могли с собой поделать.
А ещё они оба знали, что всё равно не смогут быть вместе.
Они ничего не слышали и ничего не видели... Были только Хана и Юн Со в этом мире. Только сегодня...
«Пожалуйста, прости меня,.. хотя бы на один день. Завтра я всё забуду… Прости… Прости меня… Мама…»
___________________________
* - ©Николай Лятошинский
** - ©Элина Луквина

[SerjAnd]

19. Прощание

Ночной телефонный звонок разбудил Йоко и она, едва продрав глаза, с досадой, чуть не плача, пробормотала: - Боже, только не это! Это мама Ханы? Она ведь не могла приехать так рано? - полагая, что родители Ханы сообщают о своём возвращении.
Она подняла трубку и тихо, вкрадчиво ответила: - Алло?
Но вместо голоса родственницы услышала официальный тон звонившего: - Вас беспокоят из полицейского участка. Вы знаете человека по имени Хан Со Ха?
- Хан Со Ха? – напрягла память Йоко. Она перевела взгляд на семейное фото Ханы. «Хан Со Ха… отец Юн Со…» - Да... – осторожно ответила она и ужаснулась, когда полицейский известил её о случившейся трагедии.
Через несколько минут в городском морге она присутствовала на опознании погибших родителей Ханы и Юн Со.
- Произошла авария, в результате чего автомобиль перевернулся. Женщина, которая была с ним, тоже погибла. Тела сильно изуродованы. Из-за того, что Хан Со Ха кореец, мы не можем найти на него точных данных, - сообщил ей полицейский.
Она подписала предоставленные её бумаги и, не веря такой свалившейся удаче, вернулась домой.
Ей было на руку, что дети в эту ночь отсутствовали дома, и никому не пришлось объяснять свой внезапный отъезд среди ночи. Вынашивая грязный план, она вообще решила скрыть от племянницы и Юн Со гибель их родителей.
…
В последний учебный день в школе с самого утра была суета, ведь сегодня выпускной! И для всех выпускников этот день особенный, да и для их семей, ведь каждый из них делает свой первый шаг в новый, ещё неизвестный для него мир. И этот день должен стать запоминающимся, светлым и радостным! Он должен стать настоящим праздником!
После официальной торжественной части, где выпускники получили сертификаты* об окончании школы, ребята в последний раз собрались все вместе в классе, чтобы обменяться подарками и сделать свои прощальные снимки с одноклассниками и учителями.
Мика отсчитала вторую пуговицу** на своём пиджаке, аккуратно отрезала её, зажала в своём кулачке и поцеловала. Потом подбежала к парте, за которой сидел Юн Со, и вложила пуговицу ему в ладонь. Юн Со, ничего не понимая, таращил на неё глаза. Мика достала из кармашка записку и вдохновенно прочитала:
- На выпускном вечере, если я получу твою вторую пуговицу, значит наша любовь - это судьба. Она сжала его руку в кулак и сказала: - Я хочу поцеловать Юн Со в день выпускного. Пожалуйста, пусть моя мечта сбудется... - Она вытянула губы трубочкой и потянулась к нему.
Ещё плохо понимая по-японски и совершенно не разбираясь в романтических традициях, Юн Со чувствовал себя не в своей тарелке. Он отстранился от налегающей на него девушки, и они, не удержавшись, оба завалились на пол. Быстро поднявшись, он попытался увернуться от настырной одноклассницы, но Мика не отступала и, вцепившись в него мёртвой хваткой, всё-таки дотянулась до его щеки и прилепилась к ней губами.
- Ура! Я получила свой поцелуй! – радостно воскликнула Мика, наконец, отпустив Юн Со.
Их возня, несомненно, привлекла внимание одноклассников.
- Я тоже хочу! Я тоже! И меня поцелуй! – тут же закричали другие девочки. Они стали тянуть свои руки, пытаясь ухватиться за Юн Со, но Мика ревностно защищала своего кумира, яростно отбивая от него соперниц руками и ногами.
Хана со снисходительной улыбкой наблюдала за ними со своего места.
Потом ребята шумной толпой вывалили на школьный двор, где ещё продолжали веселиться и дурачиться. К некоторым одноклассникам приехали родители, а Хана с Юн Со грустно стояли вдвоём, не понимая, почему родители не смогли сдержать своего обещания вернуться к их выпускному дню. Они с тоской наблюдали за счастливыми выпускниками, получавшими от родителей поздравления, пока на них сзади не налетела возбуждённая Мика. Она обняла их обоих и обратилась к подруге: - Можно забрать у тебя Юн Со на время? Прости... прости, - она озорно подмигнула Хане и, подхватив Юн Со под руку, потащила за собой.
- Юн Со, сюда... сюда, - подвела она его к своим родителям, чтобы познакомить их.
Хана, смотрела на них, не скрывая досады. Она была так расстроена отсутствием родителей, что не заметила, как к ней сзади подошёл Рю, и перед её лицом возник огромный красивый букет, заслонив собой сцену знакомства Юн Со и родителей Мики.
- Это тебе. Поздравляю с окончанием школы! – вручил он ей цветы, приобняв за плечики.
- Спасибо, – Хана благодарно поклонилась ему.
- Насчёт вчерашнего,.. наверное, я был слишком возбуждён. Извини... - попытался Рю оправдать своё поведение прошедшей ночью, чувствуя за собой вину, что своей напористостью смутил девушку.
- Не-ет... это я должна извиняться. Прости меня, - она снова поклонилась*** ему.
- Ты не забыла своего обещания переехать ко мне в Токио после окончания школы? Оно всё ещё в силе? – уточнил Рю, и Хана, задумавшись на секунду, согласно кивнула головой.
- Да. - Она обернулась на Юн Со и пояснила: - Я хочу уехать как можно раньше…
- Давай встретимся в "Югата" сегодня вечером, - довольный её ответом, Рю назначил ей свидание в ресторане.
- Все строимся фоторафироваться!!! – закричал учитель математики, собирая выпускников для групповой фотографии.
Все ребята, толкаясь и подшучивая друг над другом, неровными, но плотными рядами выстроились на футбольном поле. Мэй, как бедная родственница, стояла в стороне, пока учитель не усадил её рядом собой в первом ряду. Хана и Юн Со встали вместе в последнем ряду, Мика пристроилась между ними, по-хозяйски прижавшись к плечу Юн Со головой. Но он протянул свою руку к Хане и, нащупав её ладонь, схватил за пальцы. Они соединили свои руки за спиной Мики, крепко их сжимая. Юн Со был счастлив от того, что Хана ответила взаимностью на его чувства и светился от радости.
Так заканчивалась их беззаботная юность. Последние её месяцы для Ханы стали ещё более яркими и насыщенными благодаря братику. Она хотела сохранить эти воспоминания глубоко в сердце. Воспоминания о её любви к Юн Со она хотела похоронить глубоко в сердце. Только так она смогла бы сохранить свою любовь к нему. Переезд в Токио после окончания школы должен был положить конец их отношениям. Хотя Юн Со не знал об этом, Хана хотела поставить точку в их воспоминаниях. Но она даже не подозревала, что это будет их последнее воспоминание...
Они вместе провели чудесные часы. Сначала они сходили пообедать в кафе, где сдвинув вплотную тарелки и соединившись головами, с аппетитом уплетали лапшу и, дурачась, таскали кусочки друг у друга из тарелок, втихаря кидая друг на друга многозначительные взгляды. Потом они бесцельно прогуливались по улицам, рассматривая витрины местных магазинчиков. В обувной лавке Хану привлекли элегантные туфельки на каблуке, и она остановилась, внимательно разглядывая их через стекло.
- Хочешь такие? – спросил Юн Со, обнимая её за плечи.
Хана отрицательно помотала головой, но в следующую же минуту она уже сидела на табурете и Юн Со заботливо надевал ей на ногу туфельку за туфелькой. Но ни одна не подходила – то была велика, то никак не налезала на её ножку и Хана с видом капризной дамы воротила свой нос. Они снова дурачились, перебирая пару за парой, пока она, наконец, не остановила свой выбор на лакированных лодочках гламурного розового цвета на небольшом каблучке.
Никогда не носившая элегантной обуви, Хана, после своих школьных туфель на плоской подошве, неуклюже ковыляла за Юн Со. Она еле переставляла ноги, то и дело соскакивая с каблука, и каждый пройденный метр был для неё достижением. Это так забавляло Юн Со, что он едва сдерживал нежную улыбку.
- Не больно? – заботливо спросил он, когда сестра, уставшая с непривычки, схватила его под руку. Она отрицательно помотала головой. Но Юн Со не мог более наблюдать её мучения и, присев перед ней на корточки и подставляя спину, предложил: - Садись, я буду твоей каретой.
Хана забралась на брата и он, шутливо изобразив потерю равновесия, недовольно пробормотал: - Ух, а ты тяжёлая.
- Не нравится? – надулась она.
- Но зато ты тёплая, - приободрил её Юн Со. - Я совсем не чувствую холода... на сердце, - признался ей брат и, засвистев уже знакомую ей мелодию, медленно пошёл по дороге. Хана стала тихонько подпевать ему, еле сдерживая слёзы…
Они остановились у цветочного ларька, где Хану привлёк молодой саженец ели. Она склонилась над ним, рассматривая крепкие ветки с нежной хвоей.
- Тебе нравится? – спросила она брата.
- Хочешь купить? – поинтересовался он, согласно улыбаясь.
- Это мой подарок тебе,.. - как-то задумчиво ответила Хана, и Юн Со радостно подхватил деревце на руки.
Через некоторое время они посадили его у могилы её отца. Утрамбовав поплотнее у ствола снег, они встали рядом с ним. Юн Со был счастлив и довольная улыбка не сходила с его лица. Хана же, пряча за улыбкой, свою печаль, еле находила прощальные слова.
- Братик... Ты будешь моим деревом? Снег когда-нибудь растает, а дерево… останется здесь, - она осторожно прикоснулась рукой к колючей ветке. - Братик... Пожалуйста, будь моим… деревом?
- Обещаю тебе, - ответил ей с улыбкой ничего не подозревающий Юн Со. - В отличие от снега, который растает по весне, я стану деревом, которое всегда будет тебя защищать, - пообещал он, поглаживая колючую верхушку.
______________________________
* - Выпускного экзамена, как такового, в Японии нет. Школьники лишь получают сертификат (аттестат) на основе результатов обучения.
** - Девочки на выпускном просят у мальчишек вторую пуговку с их пиджака, так как она находится ближе всего к сердцу, и, как верят японцы, за годы учёбы в старшей школы впитывает в себя энергетику и частичку души человека. Но мальчик отдаст её только той девушке, которая ему больше всего нравится.
*** - Вежливость до сих пор в Японии доходит до крайностей. Вместо пожимания рук японцы применяют поклоны, причем поклониться нужно столько раз, сколько это сделали до Вас.

[SerjAnd]

- Обещаю тебе, - ответил ей с улыбкой ничего не подозревающий Юн Со. - В отличие от снега, который растает по весне, я стану деревом, которое всегда будет тебя защищать, - пообещал он, поглаживая колючую верхушку.
С этим словами, не сдерживая слёз, Хана стянула варежку и протянула ему руку. Принимая во внимание чувствительность сестры, Юн Со с улыбкой поймал её ладонь, крепко пожимая её. И тут же радостная улыбка сползла с его счастливого лица, и он с недоумением уставился на Хану.
- Братик... Спасибо тебе... Прости… - сквозь слёзы пролепетала она, отняла свою руку, и в его ладони остался мамин крестик, который он совсем недавно подарил сестре в знак своей любви.
Юн Со покачал головой и сдвинул брови, пытаясь осмыслить происходящее. По щекам Ханы, не переставая, текли слёзы, и он остолбенел, совершенно не понимая, к чему она клонит. Вдруг, осознав, что Хана продолжает говорить, он сосредоточился на её словах.
- Хана… едет в Токио… - пытаясь улыбнуться, тихо пояснила она и, словно извиняясь, склонила голову, то и дело всхлипывая.
Внезапно на него будто повеяло холодом. Она сказала так тихо, что он едва расслышал, но эти слова обрушились на него словно удар, и его захлестнули медленные пульсирующие волны боли. Его внутренний голос кричал «Замолчи! Замолчи!» От острого приступа отчаяния в горле пересохло и стало невозможно дышать. На глаза навернулись слёзы. Он смотрел на неё в полном смятении, не в силах вымолвить ни слова.
Понимая, что своими словами нанесла Юн Со глубокую, душевную рану, Хана подняла голову и, еле выдерживая его полный горести взгляд, призналась: - Братик… Я люблю тебя…
Она бросилась к нему и прижалась к плечу. Но Юн Со больше ничего не слышал. В его венах пульсировал чудовищной силы гнев на всё происходящее с ним, он почти задыхался, отказываясь верить в случившееся. Он стоял неподвижно, свесив руки вдоль тела, и, роняя слёзы, беспомощно наблюдал, как Хана сняла туфли, зажала их в руках и побежала от него по снегу босиком… Чтобы сохранить тепло в своём сердце.
…
Вечеринка по случаю окончания Ядаканской старшей школы состоялась этим вечером в одном из банкетных залов местной гостиницы. Ребята, устроившись за низкими столами, смотрели самодеятельный концерт и принимали последние наставления и поздравления от своего учителя математики. Хлебнув из маленькой стопочки, он от души поздравил Мэй с поступлением в Токийский университет и перешёл к другим выпускникам. На его место подсел Рю.
- Рю-семпай, - сразу же обратилась к нему девушка. – Пожалуйста, возьмите меня под свою опеку, - просительно поклонилась она.
- Я слышал, что ты поступила. Поздравляю! – похлопал он её по плечу и обернулся к Хане, сидевшей за ним.
- Хана, для тебя это тоже отличная возможность. Вы ведь можете вместе жить в Токио, - предположил он, но по лицу Мэй стало понятно, что она не в восторге от такого предложения.
- Я не очень хорошо вела себя последнее время, - ответила Хана, обращаясь к сестре. – Лучше я пойду работать в гостиницу к Рю-семпаю.
- Я тоже! – подхватила подругу Мика. – Я буду очень стараться! – пообещала она, обнимая Хану.
- Вот и договорились, - одобрил их выбор Рю. – Хана, я уже давно не слышал, как ты играешь на пианино, - снова обратился он к девушке. - Сыграешь для меня хотя бы одну песню? – попросил он, озорно подмигнув ей глазом. Встал из-за стола и объявил присутствующим: - Хана сказала, что хочет сыграть для всех нас на пианино!
Над столами пронеслись дружные аплодисменты и одобрительные выкрики.
Хана устроилась за электронным пианино на сцене, неспешно открыла крышку инструмента и плавно опустила пальцы на клавиши. В тот же миг зал стал наполняться чарующими звуками нежной мелодии. И лицо её как будто бы сразу преобразилось, просветлело и стало прекрасным. Губы её слегка приоткрылись, и она стала напевать негромкие слова: «Ты помнишь? Мы с тобой... в тот раз… Всё... всё это прекрасно. И слёзы... И улыбка…»
Хана играла и перед её взором вставали картины развития их с Юн Со отношений – их первая встреча, знакомство, её первые слова «Юн Со, бра-тик», его первая улыбка, его поцелуй, их объятия…
Едины сердце, клавиши и руки, углублён, сосредоточен взгляд,
Из-под чутких пальцев льются звуки, душу будоражащий каскад.*

«Когда ты думаешь об этом, всё становится как во сне...»
- Братик... «Сейчас мы, кажется, не помним...»
- Братик, ты улыбнулся! «Те восхитительные дни...»
«Запомни сегодняшний день надолго...»
- Братик, спасибо... «Всё кажется таким далёким...»
- Я буду защищать тебя... Всегда... «Мы снова вспомним сегодняшний день. Я хочу, чтобы мы оба запомнили эти чудесные дни… Дни, которые в сто раз дороже сегодняшнего... День, когда мы снова встретимся...»
- Поэтому я ненавижу тебя... «Губы твои вытрут слёзы мои...»
- Ты обманываешь меня! Обманываешь! «Мы дали с тобой обещание, не забывать друг друга никогда...»
«Нам остаётся только молиться друг за друга...» - пела Хана, не замечая, как слёзы непрерывным потоком катятся из её глаз. Из-под её рук словно бы лились признания самой её души.
Она мурлыкала и пела, и из-под пальцев лился звук
Такой, что в дрожь бросало тело, и учащался сердца стук.
Закат над городом. Маячат в домах огни сквозь призмы штор...
Никак не резвости ребячьей – свинцовой грусти полон взор,
И воздух горький и горячий...**
В зале все замерли словно парализованные, потрясённые настроением песни. Мэй не сводила глаз с сестры, остро чувствуя её состояние. Вдруг она резко сорвалась с места и выбежала из зала…
А в это время на другом конце улицы, в ванной комнате «Весенней гостиницы» словно в оцепенении сидел одинокий Юн Со и сжимал в пальцах мамин крестик. Почему он не умолял её тогда остаться?.. Он был просто опьянён Ханой до кончиков пальцев, его разум полностью был отключен, мысли были заполнены лишь ею и её словами о любви к нему. Он воспринимал их до конца, как настоящие чувства, и мысль о том, что она сейчас в объятиях другого убивала его. Она призналась ему, что любит его, но у их любви нет будущего. Его одурманивало воображение, он не мог найти себе места от волнения, не имел ни малейшего понятия, что с ней, как она, а не в меру богатое воображение всё подкидывало картинки - одна ужаснее другой. Ничего он не желал так неистово, как очутиться рядом с ней, увидеть её, знать, что с ней всё хорошо…
Ворвавшаяся в дом Мэй, задыхаясь, бегала по коридорам, разыскивая парня. Она обнаружила его в ванной, упала перед ним на колени и вцепилась в него руками.
- Проваливай отсюда... – прошептал Юн Со, не желая никого видеть.
Девушка не могла вымолвить ни слова, она едва переводила дыхание до той минуты, пока Юн Со грубо не отпихнул её руки от себя: - Проваливай!
- Ты ведь любишь Хану? – с расстановкой спросила она, когда дыхание её немного выровнялось. - Хана очень сильно любит Юн Со! Именно поэтому она хочет уехать. Она боится, что ещё сильнее влюбится в тебя! – закричала она и затрясла Юн Со за плечо, словно выводя из ступора. - Вы же любите друг друга? Почему тогда вы не можете уехать вместе, если так сильно любите друг друга? Я... люблю Рю... Пожалуйста, иди и останови их... – плаксиво взмолилась Мэй. - Брат, пожалуйста, останови их!
Глаза Юн Со забегали, до него словно только что дошёл смысл поведения Ханы и он, как был - раздет и бос, выскочил на улицу и что есть мочи побежал к гостинице. Неистово сжимая в руке крестик, он снова и снова переживал последние слова прощания: «Хана едет в Токио... Братик… я люблю тебя…»
Он бежал, не смотря на пробираемый до костей холод, его сердцу было жарко от переполняющей его любви…
Он добрался до гостиницы в тот момент, когда Мика трясла Хану как грушу, капризно вопрошая: - А почему ты пришла одна? Где Юн Со? Где Юн Со? Я должна подарить ему волшебный поцелуй перед тем, как выпускной вечер закончится! - чуть не рыдала она, театрально изображая вселенское горе.
- Юн Со... Где ты? – она обняла Хану, сымитировала поцелуй, предназначенный для своего кумира, и прижала её к себе. Хана веселилась от шуток подруги.
В это время двери в зал распахнулись и Юн Со, отыскав глазами сестру, уставился на её довольное лицо. Их взгляды пересеклись, и Хана от неожиданности замерла в объятиях Мики. Не разбирая пути, перепрыгивая прямо через столы, роняя с них посуду, опрокидывая на пол одноклассников, Юн Со бросился через весь зал к своей любимой. Схватил её за руку и потащил за собой.
- Юн Со, что ты здесь делаешь? Что ты делаешь? – закричала Мика, поражённая внезапным появлением взбешённого парня.
Но он, ни на кого не обращая внимания, потащил Хану по коридорам гостиницы, отыскивая укромное место, чтобы поговорить без посторонних ушей и глаз. Но не в силах больше сдерживаться, он прижал Хану к стенке и, переводя дыхание, упёрся в её грудь головой. Потом медленно поднял голову и, смотря ей в глаза, попросил: - Пожалуйста, не уезжай...
Хана попыталась вырваться. Но Юн Со крепко держал её.
- Пообещай мне! Скажи, что никуда не уедешь, обещай мне... Даже если я тебе не нравлюсь… Даже если ты меня не любишь... Даже если это так... Не уезжай... Не уезжай. Обещай мне.
- Братик... – дрожащим голосом пролепетала Хана.
- Обещай мне! – крикнул Юн Со, сжимая плечи Ханы. - Нет!.. Братик не может отпустить тебя! Я не могу позволить тебе уехать!
Хана не желала слышать его просьбы. Она мотала головой, пыталась закрыть уши, выворачивалась из крепких рук брата, но Юн Со всеми силами сдерживал её бессмысленные телодвижения.
- Разве ты не понимаешь, как много значишь для меня? Ты единственный человек, который полюбил меня. Ты единственная не отвернулась от меня. Ты всегда поддерживала меня. Ты единственная, кто действительно любит меня... – говорил он дрожащими губами и глаза его наполнились слезами от переживаемых эмоций.
______________________________
*- © Copyright Голомазова Татьяна
** - © Copyright Настасья Лобанова

[SerjAnd]

... - Ты единственная, кто действительно любит меня... – говорил он дрожащими губами и глаза его наполнились слезами от переживаемых эмоций.
Хана сама держалась из последних сил, всхлипывая и пряча свой взгляд, не в состоянии смотреть в страдающие глаза брата.
- Понимаешь? Поэтому... пожалуйста, не уезжай. Я больше никогда ничего не буду от тебя требовать, - глотая слёзы, просил Юн Со. - Поэтому, пожалуйста... просто не бросай меня одного. Умоляю тебя… - как бы он ни старался, он не смог удержать слёз, и они непроизвольным потоком полились из его глаз.
Его слова удивили её, и всё же они были искренни. Она видела, какого ему сейчас, и прекрасно понимала эмоциональное состояние брата. Вот только как ответить ему, преподнести всё так, чтобы не вызвать лишних потрясений, она не представляла. Сейчас, именно в этот момент, она не могла сделать выбор. Наконец, Хана подняла глаза и, вопреки своим чувствам, помотала головой. Она страдала не меньше Юн Со, отказываясь от своей любви к нему. Но она давала себе отчёт, что их любовь запретна, поэтому всеми силами пыталась избавиться от возникших чувств к брату. И от этого было так пусто, так одиноко. Она уже не представляла жизни без него, а он не мог её отпустить. Но так было нужно. «Нам нельзя быть вместе, никогда. Мы оба это знаем,.. но оба будем хранить нашу тайну глубоко в своих сердцах…» - успокаивала она себя, надеясь, что врозь им будет легче.
- Я не могу... Хана… уезжает в Токио, - пролепетала она, обливаясь слезами, и верила, что он поймёт.
С этим словами Юн Со обхватил Хану руками и прижался к её спине, боясь выпустить. Когда к нему приходит осознание потери своей любимой, он переживает эмоциональный взрыв. Ему, как дикому зверю, чужды все эти понятия «брат-сестра», да и вообще все социальные запреты. Он честен и искренен до невозможного. Хоть они и сводные родственники, однако, он никогда не признавал её своей сестрой и сама мысль о том, что он теряет Хану, была для него равносильна смерти.
Он всё крепче сжимал её в своих объятиях и, рыдая, твердил, переходя на крик: - Нет... Ты не можешь... Нет... Не-е-ет! – он знал, если Хана уедет, это разобьёт его сердце. Разобьёт на тысячу осколков…
Хана боролась изо всех сил, пытаясь разорвать кольцо сковывающих её рук, но Юн Со, теряя над собой контроль, сжимал её всё сильнее и сильнее, пытаясь как можно дольше удержать её в своих объятиях. В конце концов, охваченные непримиримой вознёй, они упали на пол и Юн Со придавил Хану своим телом, сдерживая её настойчивые порывы выбраться из его рук.
- А-а-а-а! Не-е-е-т! Не-е-е-т! – его яростные крики неслись по коридорам, распугивая постояльцев. Он понимал, что ведёт себя совсем не по-мужски, но ничего с собой поделать не мог, не получалось – после смерти любимой мамы он не мог потерять любимую девушку, которая, как ему казалось, тоже любила его. Она своей добротой, искренностью, детской непосредственностью и любовью смогла постепенно излечить его от горькой гложущей тоски по матери, которая довлела над ним в течение десяти долгих лет. Он просто не вынесет очередную потерю…
Взволнованные внезапным появлением на вечеринке Юн Со во взбудораженном состоянии и доносящимися криками, одноклассники бросились на шум, где и застали в конце одного из коридоров борющуюся на полу парочку. Они увидели неистово кричащего Юн Со, а под ним извивающуюся и взвизгивающую Хану и Бог знает о чём подумали.
- Юн Со, он... он… - Мика пыталась на ходу объяснить бежавшему за ней Рю, что произошло несколько минут назад и куда исчезла Хана.
- Не-е-е-т! Не-е-е-т! Не-е-е-т!!! – всё ближе слышался иступлённый мужской крик и женские повизгивания.
Увидев свою девушку, прижатую к полу телом Юн Со, Рю тоже подумал о том же, что привело его в бешенство.
- Хана! – закричал он и бросился к ней, расталкивая старшеклассников. - Сволочь! - он схватил Юн Со за футболку, отрывая от Ханы, и со всей силой ударил его кулаком в лицо.
Приподнявшись, Хана с ужасом наблюдала за распластавшимся на полу братом.
- Не уезжай... – пробормотал он.
- Хватит вести себя как придурок! – Рю снова схватил его за грудки и ударил по лицу ещё раз.
- Не бросай меня... Не оставляй меня! – кричал Юн Со, корчась на полу. Он не чувствовал боли от ударов Рю, боль от предстоящей разлуки с Ханой разрывала его изнутри сильнее во сто крат.
Рю снова потянулся к Юн Со, чтобы ударить его в очередной раз, но девчонки схватили его за руки, пытаясь остановить избиение.
- Рю-семпай! Перестаньте! Рю-семпай! – они оттащили его подальше от Юн Со.
Хана была уже вымотана разборками с братом, у неё даже плакать не было сил. Она в изнеможении сидела на полу, размазывая по лицу слёзы, не имея возможности пошевелиться. Она знала, что сердце его разрывается, как и её… болит. Болит от предстоящей разлуки. Но не сделала ни одной попытки, чтобы прекратить эту болезненную сцену расставания.
- Просто скажи мне... Скажи, что ты говорила это не от чистого сердца... Просто скажи, что любишь меня. Только одно слово - "люблю"... – умолял её Юн Со признаться в своих чувствах.
- Что? Что случилось? – появилась в коридоре Мэй и, увидев заплаканную Хану, распростёртого на полу Юн Со и сдерживаемого одноклассницами Рю, стала спрашивать ребят, что произошло в её отсутствие.
Юн Со медленно приподнялся и обратился к Хане: «Прости…» потом перевёл взгляд на замерших одноклассников и признался, еле сдерживая слёзы:
- Я был так одинок. Я очень сильно люблю Хану... Впервые, за всю мою жизнь, кто-то полюбил меня... И это сводит меня с ума!
Хана, услышав эти слова, снова заплакала.
Юн Со поднялся с пола и, истерически засмеявшись, продолжил:
- Поздравляю всех вас с окончанием школы! Я уезжаю!
Он прошёл мимо Ханы, едва не задев её склонённую голову. Она видела сквозь слёзы на глазах, как медленно он двигался по коридору, всё дальше и дальше от неё, но не смогла подняться… её не слушались ноги. Она лишь проводила его взглядом, тихо покачивая головой – она не могла поверить, что его больше никогда не будет рядом.
- Хана! – закричала на неё Мэй. - После всего, что произошло, как ты можешь любить своего брата?
Её слова словно привели Хану в чувство, она резко поднялась с пола и бросилась за Юн Со следом, чтобы ещё хоть на секунду встретится с ним взглядом, чтобы хоть так передать ему свою нежность.
- Хана! – окликнул её Рю и кинулся за ней следом, но стоявшая в дверях Мэй, театрально изобразив потерю сознания, без чувств рухнула ему прямо в руки, не оставляя ему возможности последовать за сестрой.
Хана выскочила из гостиницы и заметалась в поисках брата. Его нигде не было. Она побежала по главной улице, плача навзрыд и зовя: - Братик! Юн Со! Братик! Юн Со! Братик! Братик!!!
Но никто не откликнулся на её крики. И Хана так и не узнала, что Юн Со вышел из прохода между домами позади неё, проводил её отдаляющуюся фигурку опустошённым взглядом, развернулся и ушёл по улице в обратном направлении.
Хана добежала до конца улицы, так и не найдя брата. Она остановилась, упала на обледенелый снег и, рыдая, продолжала звать его: - Братик! Юн Со! Не-е-е-т! Юн Со! Братик! Юн Со! Братик!..
В этот вечер Юн Со домой не вернулся.
…
Глубокой ночью Йоко вошла в комнату девочек и, осторожно, как кошка, ступая по расстеленным на полу постелям, разбудила свою дочь. Она вывела её полусонную в коридор и шёпотом сказала:
- Сегодня я продала гостиницу. Поэтому собери все необходимые вещи, и мы уезжаем. Поторопись!
- Значит, на этот раз мы точно уедем в Токио? – обрадовалась, тут же пришедшая в себя Мэй.
- Чш-ш-ш! Это так. Поторопись! Быстрее! Хана ничего не должна об этом знать, поняла меня?
Мэй радостно закивала головой.
…
Хана проснулась утром и не могла поверить своим глазам – в их комнате всё было перевёрнуто вверх дном, словно после нашествия грабителей. В панике она выскочила в коридор и побежала в комнату тётки. Но там тоже был беспорядок – все ящики выдвинуты и обчищены, вещи разбросаны по полу. Было понятно, что тётка всё-таки продала гостиницу, и они с дочерью исчезли, оставив Хану ни с чем.
Хана прождала Юн Со целый день, но он так и не появился. Братик тоже просто взял и исчез.
«И всё из-за меня! Из-за моей лжи. Из-за моей нерешительности. Из-за того, что я не смогла признаться окружающим, что люблю его!» – ругала себя Хана, ожидая его на улице до самого вечера. «Братик просто бросил меня... Из-за меня...»
В таком напряжённом ожидании прошло ещё два дня, но от Юн Со не было никаких, абсолютно никаких известий.
«Что с ним? Где он? Неужели с ним что-то случилась? Где он может находиться, если у него нет никого из родных или знакомых?» - эти вопросы терзали Хану днём и ночью. Она практически перестала спать, боясь пропустить его возвращение. Но даже спустя несколько дней, братик так и не вернулся домой. Она всё думала, что всё могло быть иначе, если бы она ответила на его чувства. Она сама отдалилась от него. Она застыла в своих проблемах, закрылась, оставив его снаружи, за пределами своей раковины. А когда её сердце начало оттаивать, было уже слишком поздно…
Хана прождала Юн Со ещё пару дней, выходя каждый вечер на улицу, плача и зовя его: - Братик! Братик... Юн Со! Братик! Юн Со...
Она мучилась от неизвестности, не зная, что ей делать – гостиница продана и со дня на день здесь появятся новые хозяева и жить ей будет негде. Ей обязательно нужно дождаться Юн Со, чтобы вместе решить все вопросы. Но, похоже, он и не собирался возвращаться.
Спустя ещё сутки, собрав свои вещи, Хана заехала на могилу к отцу и, обращаясь к деревцу, посаженному вместе с Юн Со, сказала: - Братик… Прощай…
Она пошла обратно по тропинке, медленно переставляя ноги, обутые в лакированные розовые туфли, бросив на дерево прощальный взгляд, словно ожидая от него какого-то ответа. Но никто не ответил ей, только серебряный крестик, запорошенный снежком, тихо покачивался среди молоденьких колючих веточек.

[SerjAnd]

20. Незнакомец

Токио. 2 года спустя.

С тех пор, как исчез Юн Со и Хана переехала в Токио, прошло 2 года. От Юн Со так и не было никаких известий, так же как и от их родителей. Хана, как и планировала, работала горничной в гостинице у Рю и усиленно изучала корейский язык. Она до сих пор носила розовые туфли, уже изрядно потёртые, но не могла отказаться от них, храня тем самым воспоминания о Юн Со. Хотя время пролетело незаметно, её воспоминания остановились на тех днях, 2 года назад. Улыбка её мамы... Снег, который никогда не таял возле их дома... Дорога к школе... А ещё, дерево её братика... Все те прекрасные воспоминания... Оглядываясь назад, она понимала, что любила братика сильней, чем думала, хотя тогда этого не осознавала. Почему она не видела, как глубоко Юн Со нуждался в ней? И лишь, когда потеряла его, поняла, как он был дорог ей. В тот момент, когда брат исчез, её сердце разрывалось от горя. И хотя, она так и винила себя в его исчезновении, всё же надеялась, что братик когда-нибудь обязательно вернётся и найдёт её. Ради них обоих... Должно произойти чудо, и она верила в это. И эта вера помогала ей жить и сохранять свою любовь в сердце.
За два года Хана добилась больших успехов в изучении корейского языка, но продолжала обучение, доводя свои знания и произношение до совершенства. Её преподаватель часто говорил ей: - Если я скажу, что Хана кореянка, то мне поверят без единого сомнения!
- Да, Хана, ты ведь хотела подрабатывать в качестве корейского гида? – как-то после занятий он спросил у неё.
- Да, - радостно согласилась она.
- Можешь начать сегодня?
- Да, спасибо! Спасибо! - обрадованно поклонилась она преподавателю.
- Подрабатывать? Это здорово! – порадовалась за подругу Мика, когда они утром бежали на работу. Мика, как и Хана, работала в гостинице и ходила на курсы корейского языка вместе с ней. Они часто разговаривали между собой на корейском языке и спорили на деньги, если вдруг кто-нибудь забудется и заговорит по-японски.
- Мика, мне кажется, что работать будет тяжелее, чем я думаю, - задумавшись, поделилась с ней своими опасениями Хана.
- Ты проиграла! Проиграла! – шутливо закричала подруга ей в ответ. - Гони монету!
- Что? – переспросила Хана, не сразу сообразив, что говорила с ней на японском.
- Разве мы не договаривались говорить между собой на корейском? Ты забыла? – напомнила ей Мика.
Хана, насупившись, протянула ей обещанную монетку.
- Мне это нужно, чтобы лучше выучить корейский, - пояснила Мика, поцеловав кулачок с зажатой в нём монетой. - Пошли!
- Знаешь, зачем я учу корейский? – спросила она подругу по дороге. - Чтобы, если я снова встречу Юн Со, я смогла сказать ему, как сильно его люблю!
...
В холле гостиницы девушек встретил Рю и приветственно помахал рукой. Управляющий, как всегда, крутился тут же, отслеживая приход работников.
- Доброе утро, семпай! - поздоровались они, и Рю приготовился сопроводить их до места.
- Ну, тогда я пошла. Сегодня мы должны как следует потрудиться! – пожелала Мика подруге удачного дня и отцепилась от неё.
Рю обнял Хану за плечи под неусыпным взглядом управляющего.
- Я смотрю, ты почти всё время говоришь на корейском? - спросил он Хану, когда они поднимались на эскалаторе.
- Я до сих пор изучаю его, – ответила она. - Почему ты сегодня так рано пришёл на работу?
- Я разве не говорил, что с сегодняшнего дня начинаю работать официально?
- Извини, - смутилась Хана из-за своей невнимательности.
- Мне не хватает тех редких случаев, когда мы с тобой видимся. Я забываю, как ты выглядишь, после того, как мы расстаёмся. Давай передадим твои документы в отдел кадров? Я хочу, чтобы ты была поближе ко мне, - предложил он Хане.
- Мне нравится делать то, чем я сейчас занимаюсь, - вежливо отказалась она, заметив, что стоявший поодаль управляющий, пристально наблюдает за ними.
- Точно? Но Хана... – что-то ещё хотел сказать ей Рю, но Хана прервала его.
- Я опоздаю. У нашего управляющего не так много свободного времени как у семпая. Мне нужно идти, - поклонилась она Рю. Они попрощались, и Хана побежала на свой участок, провожаемая долгим взглядом управляющего.
В раздевалке она переоделась в рабочую форму, прицепила на сарафан бейджик со своей фамилией и побежала на утреннюю планёрку.
- Доброе утро, - поприветствовал управляющий собравшихся горничных. – Я напоминаю - мы занимаемся обслуживанием номеров. Главное в нашем деле, конечно же, улыбка. Никогда нельзя смотреть на постояльцев свысока! Должность, на которой я нахожусь, заработана упорным трудом. Поэтому люди, которых я ненавижу больше всего... – он наклонился к Хане, - это те, которые устроились на работу "по блату"! Не думайте, что благодаря вашей симпатичной мордашке вы сможете соблазнять постояльцев!
Он приподнял Мику за плечики формы и передвинул её на соседний стул. Сам сел рядом с Ханой, продолжая обращаться к ней:
- Служебные романы у нас категорически запрещены! Если из-за вас у гостиницы будут какие-то проблемы, вас подвергнут публичным пыткам, а потом уволят! – он резко развернулся к Мике, и та замерла столбом, боясь пошевелиться.
- Хиросе Хана, - с елейной улыбкой он снова повернулся к девушке.
- Да, - скромно улыбнулась она.
- С сегодняшнего дня Вы ответственная за комнаты, занимаемые иностранными гостями.
- Ответственная? Разве не Вы отвечаете за иностранцев? – с удивлением переспросила Хана.
- Клиент требует человека, знающего корейский, - пояснил управляющий.
- Он кореец? – воскликнула Хана, радуясь появившейся возможности лишний раз попрактиковаться в разговорной речи в общении с постояльцем.
- И не смейте разносить сплетни о личной жизни клиента! – стукнул ладонью по столу управляющий.
- Да, - покорно склонила голову Хана.
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака ключ от номера и протянул его Хане:
- Вот ключ. Иностранные клиенты считаются почётными гостями нашей гостиницы. Надеюсь, с Вами у меня не будет проблем? Понятно?
- Да, - поклонилась ему Хана, принимая ключ.
- Все за работу! – закончил пятиминутку управляющий, выходя из комнаты отдыха. Мика, состроив гримасу, передразнила его и подсела к подруге, обняв её за плечи.
- Если бы я могла говорить так же хорошо как ты... – хныкнула она, немного позавидовав своей подруге. - Но я тоже умею говорить по-корейски! Знаешь,.. мне кажется, что управляющий точит на тебя зуб. Что ты собираешься делать? – поделилась она с ней своими подозрениями.
Хана пожала плечами.
Выходя их комнаты, она за дверью наткнулась на управляющего.
- Извините, - поклонилась она ему и побежала на свой участок.
- Человек, который устроился на работу «по блату»... Ты так просто не отделаешься, - прошипел он ей вслед.
...
Подкатив тележку с уборочными принадлежностями к номеру, Хана остановилась у двери, собираясь с духом. Работа с иностранными гостями самая ответственная и она помнила, что ей нужно быть максимально вежливой и учтивой. Она поправила на себе форму, выдохнула, вставила карточку в замочную щель и по зелёному сигналу открыла дверь. Номер на первый взгляд показался ей пустым, и она смело закатила тележку в прихожую.
- Вы меня вызывали, сэр? – обратилась она в пустоту номера.
Ей никто не ответил и она, насколько позволял обзор, бегло оглядела номер. В гостиной было пусто, за приоткрытой дверью спальни тоже никого не было. Пользуясь тем, что её никто не видит, она стала, не спеша, осматривать помещение, с восхищением разглядывая белый роль, стоявший на ковре посередине светлой гостиной. Номер выглядел очень богато и, вероятно, принадлежал «высокому» иностранному гостю.
На крышке рояля Хана заметила чашку с дымящимся кофе. Она подошла ближе и возле блюдца обнаружила записку: «Нужно постирать вещи, приготовленные в ванной».
Хана огляделась по сторонам – ей очень хотелось знать, как выглядела и спальня, ведь по её убранству и вещам можно было бы судить о личности постояльца. Прислушиваясь к тишине пустого номера, она смело прошла в спальню, где тоже никого не оказалось. Открыла стенной шкаф и увидела с дюжину одинаковых чёрных пиджаков, ровненько висевших на вешалках друг за другом. Она выдвинула ящик и обнаружила там несколько сложенных чёрных рубашек. В следующих двух ящиках она нашла так же аккуратно сложенные чёрные футболки и брюки. Удивившись столь ограниченной по цветовой гамме и однообразию одежде, Хана оценила постояльца как человека мрачного и скрытного.
Из спальни она прошла в ванную комнату и, не обратив внимания на мужской силуэт на фоне окна, принялась наводить порядок. Она повернулась к окну спиной и стала складывать полотенце.
- Как тебя зовут? – вдруг донеслось до её ушей.
Хана резко обернулась на звук голоса и с ужасом увидела мужчину с обнажённым торсом, сидевшего спиной к ней на краю наполненной ванны.
- Хи- хи- хиросе Хана, - испуганно пролепетала она и смущённо отвернулась.
- Ты должна приходить сразу, как тебя вызвали, - строго сделал замечание иностранец.
- Да, сэр! – попыталась она улыбнуться.
- Даже если будет 12 часов ночи, - уточнил он, на что Хана возмущённо насупилась и снова обернулась, разглядывая крепкую спину, коротко стриженный затылок и маленькую серёжку в левом ухе… «Как у Юн Со», - подумала она, задумавшись на минуту.
- Тебя что-то не устраивает? – вдруг спросил постоялец, словно почувствовав её взгляд.
- Конечно, нет, - опомнилась Хана. - Я сделаю всё, что Вы пожелаете, - учтиво ответила она и зажмурилась, ожидая очередного приказа.
Но мужчина ответил коротко и твёрдо: - Уходи.
Хана снова обернулась на загадочного гостя, наблюдая, как он перебирал пальцами вытянутой ноги. «Как Юн Со…»

[SerjAnd]

Хана снова обернулась на загадочного гостя, наблюдая как он перебирал пальцами вытянутой ноги. «Как Юн Со…»
Она уже собралась выйти из ванной, но, неловко повернувшись, задела пустой стакан, стоявший на столике. Тот упал на пол и вдребезги разбился. Кляня свою оплошность, Хана опустилась на колени и, нагнув голову, принялась собирать осколки, стараясь не встретиться с гостем взглядами. Вдруг мужчина подскочил, приподнявшись на руках, и со всего маху плюхнулся в воду, подняв вокруг столп пенных брызг. Хана испуганно обернулась, проследив за тем, как он, погрузившись в воду, вытянул ноги и положил их на бортик, опять перебирая пальцами. Прогоняя навязчивые мысли, Хана мотнула головой. Ей было уже очень любопытно, как выглядит на лицо этот странный человек и она осторожно перевела взгляд в изголовье ванны. Но мужчина тут же ушёл под воду, громко пуская пузыри.
Продолжая спешно собирать осколки, она всё поглядывала в сторону постояльца, но он так и не вынырнул. Вдруг затяжное бульканье прекратилось, и Хана замерла в волнующем ожидании. Но, как только торс мужчины с шумом вырвался на поверхность сквозь толщу воды, она быстро подхватила свои тряпки и выскочила из ванной.

[SerjAnd]

21. Наваждение

Огорчённая первым неудачным общением с новым постояльцем, Хана выкатила тележку из злополучного номера. Только она захлопнула за собой дверь, как на неё налетела взбудораженная Мика и затараторила:
- Хана! Хана! Что-то плохое случилось! Тебе звонили из дома…
- Пожалуйста, доделай работу за меня, - попросила она подругу, оставила ей свою тележку и побежала по коридору.
Дома, где Хана снимала комнатушку у компаньона матери по бизнесу, её ждала неприятность. Она прибежала к дому в тот момент, когда её вещи кубарем летели с лестницы на улицу. Арендатор, уставший ждать два года от неё уплаты за жильё, которую Хана обещала внести после возвращения родителей, решил, наконец, выселить девушку, вдобавок повесив на неё долги матери.
- Что вы делаете? – закричала Хана, ринувшись в дом. – Мама обязательно вернётся!
Но хозяин схватил её за руку, преградив дорогу.
- Прекрати нести чушь! Где твоя мама? Она скрывается?
- Я не знаю! Я же сказала, что не знаю где она! – пыталась вырваться Хана. Но арендатор сильно оттолкнул её, и она упала на асфальт, подвернув ногу. Переведя свой взгляд на ногу, она с горестью увидела сломанный каблук любимой туфельки. Она сняла её с ноги и со слезами на глазах попыталась приладить каблук на место.
- Я поверил тебе, зная, что ты тоже из Кореи. Она взяла у меня деньги и до сих пор не вернулась. Что прикажешь мне делать? – сердито выговаривал ей арендатор.
Он кинулся к ней и схватил за грудки, вытрясая признания: - Ты знаешь, скольких трудов мне стоило накопить столько денег? Где твоя мать? Сбежала?
- Моя мама не такая, - всхлипнула Хана, взирая на хозяина молящим взглядом.
- Тогда что с ней? Я поверил и вложил деньги в её гостиницу. Она уже всё потратила, да? Две стервы! – он с силой тряхнул её и снова оттолкнул от себя, принявшись швырять в неё чемоданы и сумки. Хана только успевала прикрываться руками.
- Ты должна знать, где твоя мать! – он снова схватил её за куртку.
- Я сама хочу знать, где сейчас моя мама. Я тоже хочу это знать! - закричала она, пытаясь освободиться от его цепких рук.
В это время по лестнице спустился ещё один тип, пнув маленький чемодан на колёсиках, и передал хозяину несколько купюр – мизерные сбережения, что откладывала Хана.
- Нашёл что-нибудь ещё? – недовольно спросил его хозяин.
- Неа ... Думаю, так мы ничего не добьёмся.
- На сегодня всё, - наконец, отпустил он девушку и пригрозил ей: - В следующий раз я сдам тебя полиции.
Испытывая чувство безысходности и беспомощности, Хана сидела среди своих вещей со сломанной туфелькой в руках и горько плакала.
- Братик... – пролепетала она свозь слёзы, снова пытаясь приладить каблук на место.
…
Навьюченная сумками она медленно шла по улице, кое-как ковыляя, пока каблук на туфле совсем не отвалился. Тогда, испытывая глубочайшее сожаление, она оторвала его, превратив туфельку в подобие балетки и, зажав каблучок в кулаке, сильно припадая на одну ногу, с горем пополам добралась до камер хранения. Она убрала вещи в ячейку и нехотя поставила туда туфли, переобувшись в старенькие. Но, закрывая дверцу, вдруг передумала и вытащила туфли обратно, не в силах с ними расстаться. Она прижала их к груди, закрыла ячейку на ключ и вышла на улицу, не обратив внимания на мужчину, стоявшего в соседнем ряду и внимательно исследовавшего содержимое своей камеры. Он тут же прикрыл дверцу ячейки, вышел следом и внимательно проследил за девушкой взглядом, пока она не скрылась в конце улицы.
…
Вечером у Ханы была первая экскурсия. Она сопровождала корейских туристов по вечернему городу и завершала туристический маршрут в красивом парке, где находится главная достопримечательность Токио – телевизионная башня.
- Перед вами Токийская Башня, высота которой 332 метра, - рассказывала она, профессионально владея языком. - Это на 10 метров выше Эйфелевой Башни, самой высокой во Франции. Это одно из самых красивых мест в ночное время. Вы можете найти эту информацию в путеводителе. Мы остановимся здесь на некоторое время. Затем мы поднимемся на башню, чтобы посмотреть на ночной город. Как говорится: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Я подожду здесь 5 минут, - разрешила она туристам самостоятельно осмотреть подножие башни перед подъёмом.
- Мисс, вы так хорошо говорите по-корейски. Вы из Кореи? – спросила её одна из туристок.
- Я наполовину японка, наполовину кореянка, - скромно ответила Хана.
- Но у Вас такое чистое произношение! – восхитилась другая.
- Я совершенствую свой корейский для любимого человека… - мечтательно произнесла она, когда женщины отошли от неё и присоединились к своей группе.
Сегодняшнее знакомство с новым постояльцем очень остро напомнило ей о брате и мысли о нём не отпускали её целый день.
Пока туристы осматривали вечерний город с высоты башни и делали фотоснимки, Хана отошла в сторонку к ограждению смотровой площадки и мысленно обратилась к Юн Со:
- Братик... Братик, где ты сейчас? Если ты рядом... Если ты рядом, я хочу увидеть тебя. Хотя бы один раз…
...
- Это знаменитая "Аллея встреч" – заканчивала свою экскурсию Хана на одной из аллей парка. - Если вы признаетесь здесь в любви, то ваши отношения будут крепкими и счастливыми. Те, кто ещё не признался друг другу в любви, обязательно должны сделать это здесь и сейчас.
- Хорошо! Хорошо! – ответили хором туристы, принимая всерьёз слова легенды.
- Братик! – вдруг услышала она рядом с собой детский девичий голосок и с улыбкой снова подумала о Юн Со: "Братик... Юн Со", - она вспомнила, как здесь, на этой самой аллее, два года назад он надел на неё цепочку с маминым крестиком. И как произнёс первые слова для неё, искренне глядя ей в глаза: «Я всегда буду защищать тебя... Доверяй мне... Всегда...»
Она перевела свой взгляд в конец аллеи, где росло то раскидистое дерево, под которым всё это и произошло, и… не могла поверить глазам – вдоль дороги широким шагом двигался крепкий молодой мужчина, одетый во всё чёрное. Он был коротко стрижен и очень сосредоточен, но в его профиле Хана чётко различила знакомые черты.
- Юн Со... Братик… - прошептала она, не в силах отвести от него глаза и, недолго раздумывая, бросила свою группу и побежала следом за ним.
- Юн Со! Юн Со! Братик! – закричала она, но он очень быстро удалялся от неё по пешеходному переходу на противоположную сторону улицы и не слышал её.
Когда Хана, наконец, добежала до перехода, светофор уже переключился и транспортный поток отделил её от него.
- Юн Со! Братик! Юн Со! - изо всех сил стараясь перекричать шум уличного движения, она продолжала звать его, с отчаянием наблюдая, как он дошёл до подземки и стал быстро спускаться по лестнице вниз.
Дождавшись зелёного сигнала, Хана, что было силы, рванула через дорогу, к подземке, быстрее вниз, чтобы только не упустить из виду этого человека в чёрном.
- Братик! Юн со! – кричала она, сбегая по лестнице и рискуя кубарем скатиться со ступеней, завидев в конце лестницы, ведущей в торговый центр, стриженый затылок. Но мужчина быстро затерялся среди людей.
- Братик! Юн Со! – она побежала наугад, лавируя между людьми, не уставая высматривать и звать его. Вдруг впереди, среди ног прохожих, мелькнули полы чёрного плаща, и Хана ускорила бег, но тут же потеряла мужчину из виду. Она остановилась посреди галереи, озираясь по сторонам, не понимая, куда бежать. Уже отчаявшись отыскать его, она добежала до эскалатора и стала спускаться ниже, и вдруг снова заметила его в самом конце движущейся лестницы. Она бросилась за ним по ступеням вниз, опять теряя его из виду. Она пересела на другой эскалатор, спускаясь на этаж ниже, продолжая озираться по сторонам, и внезапно увидела его в лифте, тоже спускающимся вниз. Она чётко видела его снизу вверх через стеклянные стенки кабины, их взгляды на время встретились и… Хана убедилась - без сомнения это был Юн Со. Повзрослевший и возмужавший, коротко стриженый, в строгой чёрной одежде, очень серьёзный, но бесспорно - её братик! Ещё, не веря своим глазам, она, смотрела на него, но он, словно не выдержав, отвёл свой взгляд. Сердце её замерло, разглядывая его профиль - стриженый затылок, маленькая серёжка в левом ухе… однозначно это Юн Со!
Однако лифт спускался быстрее эскалатора и Хана, еле держась на каблуках, побежала по движущейся лестнице вниз, чтобы успеть встретиться с ним на этаже, но, подбежав к лифту, поняла, что кабина уже была пуста. От безысходности она заметалась по стеклянной кабине, выглядывая его со всех сторон, и не сразу сообразила, что кто-то с верхнего этажа вызвал лифт, и она стала подниматься вверх. Обессилев от бессмысленной погони, она прижалась к стеклу, наблюдая пустым взглядом сверху вниз за хаотичным движением людей, и вдруг снова увидела брата, поднимавшимся на эскалаторе на уровень выше. В немом крике она замерла, прильнув к стеклу и провожая его взглядом – она понимала, что звать его уже бесполезно, лифт всё быстрее поднимался вверх, увеличивая расстояние между ними в несколько этажей...
Опустошённая она вышла из лифта, с сожалением признавая, что снова потеряла брата. От бесконечной и бессмысленной беготни, от всего происшедшего с ней за этот день у неё закружилась голова и Хана горько расплакалась, стоя посреди галереи среди нескончаемого потока людей…

[SerjAnd]

Хана медленно вышла из подземки и вернулась в парк, на несколько минут присела возле дерева, совсем позабыв про своих брошенных туристов. Эта погоня по лестницам и галереям представилась ей какой-то игрой – брат словно дразнил её, появляясь на миг и тут же скрываясь от неё, пока не исчез окончательно. Ну, почему, почему он убегал от неё? Почему не захотел остановиться и поговорить? Эти вопросы мучили Хану, но она успокаивала себя тем, что теперь точно знала, что Юн Со здесь, в Токио, и нужно только время, чтобы им встретиться. Она тогда смогла бы исправить ситуацию. Смогла бы обнять брата и сказать, как сильно любит его. В ней снова стали пробуждаться болезненные воспоминания…
Хана остро чувствовала, как скучает по Юн Со и ей так хотелось хотя бы подержать в руке его крестик. Она машинально поднесла руки к шее, но вспомнила, что вернула его брату два года назад, как вдруг в кулачке ощутила металлический холодок. Она разжала кулак и не поверила своим глазам – на ладони лежал тот самый серебряный крестик. И в это же мгновение она услышала тихий голос брата:
- Мама...
Она обернулась на звук голоса и увидела его, как в тот раз в парке – длинноволосого, в джинсах и футболке. Он сидел рядом с ней и улыбался.
- Братик... Ты можешь говорить! Скажи ещё раз! – взмолилась она.
И он повторил ей всё, что впервые сказал здесь:
- Я всегда буду защищать тебя…
- Я всегда буду защищать тебя, - повторила за ним Хана на корейском.
- Доверяй мне... Всегда...
- Доверяй мне... Всегда, - повторила она.
С этими словами Юн Со поднялся и пошёл от неё вдоль аллеи. Обернулся и подарил ей на прощание свою восхитительную улыбку. Хана тоже улыбалась ему вслед, провожая взглядом, пока он не растворился в темноте …
- Братик... ты здесь? – мысленно обратилась она к нему, прижимая к себе кулачок. - Наверное, я слишком по тебе скучаю... Наверное, я слишком одинока... Куда ты пропал?.. – она разжала пальцы и с горестью обнаружила пустую ладонь…